Ткачи снов

Валь Каролин

– Парень из Летнего царства, пойдем со мной!

Она скользнула по него ледяным взглядом своих зеленых глаз.

Канаель повиновался и подошел к решетке. Две амазонки, не те, что были вчера вечером, сопровождали Дарию. Одна из них звеня, отсоединила ключ от кожаного бариса.

– Что со мной будет?
– спросил он и посмотрел на Песню Небес, глядевшую на него огромными глазами.
– Что будет с ней?

– Для начала ты отправишься в другую камеру, до тех пор, пока над вами обоими не состоится процесс.

– Пожалуйста, Дария, поверь мне. Мы простые путешественники!

Мы не имеем никакого отношения к нападениям на ваши деревни. Кто-то же должен подтвердить нашу историю!

Дария ничего не ответила, а просто дала знак воительнице с ключом открыть клетку.

– Они уведут меня в другое место,- сказала Канаель Песне Небес, чтобы она знала, что происходит.
– Не бойся, они нам ничего не сделают.

Даже в его ушах эти слова прозвучали, как неприкрытая ложь. У него не было ни малейшего понятия, что собирались с ним делать амазонки. Дверь камеры со скрипом открылась, и обе воительницы вошли вовнутрь, а Дария, скрестив руки, осталась ждать снаружи.

– Повернись,- грубо приказала та, что повыше, и Канаель послушался. Пока она грубо связывала ему руки за спиной, он взглядом искал взгляд Песни Небес. Это было немое прощание на неопределенное время, и он искренне надеялся, что с ней ничего не случится.

Канаель одарил Песню Небес последней улыбкой, полной теплоты, и в то же мгновение его потащили наружу с такой силой, что он запнулся о каменный порог.

– Пошли, парень из Летнего царства.

Они подвели его к другой клетке, ослабили наручники и дали пинка, от которого Канаель, шатаясь, влетел в темную комнату. Пока он потирал болящие запястья, железная дверь позади него с грохотом захлопнулась. Амазонки оставили его одного. Новая камера Канаеля была еще хуже предыдущей, места хватало только для того, чтобы лечь. Никакой соломы, даже заплесневелой. Никакого света.

От сырых камней исходил неприятный, болезненный холод, на который его тело сразу отреагировало. Вернулась температура. Он сел, прижавшись к стене, и обхватил руками колени, пытаясь согреться. Он не знал, сколько было времени, был голоден и хотел пить.

Должно быть, он задремал, так как, проснувшись, он увидел, что возле него стоит глиняный кувшин со свежей водой. Канаель на коленях подполз вперед и жадно схватил кувшин. Сделав всего один глоток, он ощутил жжение и привкус соли в горле. Он выплюнул воду и устало закрыл глаза. Морская вода. Конечно.

Он мысленно спросил себя, сколько заключенных воспользовалось возможностью и разбило кувшин о стену, чтобы положить конец своим мучениям. Канаель прислонил раскаленную голову к сырым камням.

Он потерялся во времени. Его тело было измождено от голода, а мысли то и дело возвращались к Песне Небес. В какой-то момент ему принесли настоящую питьевую воду, но еды он ждал напрасно. Температура вела борьбу в его теле, а он прислушивался к звукам, время от времени доносящихся из прилегающих темниц.

Приближались голоса. Канаель обхватил голову руками, пытаясь прогнать мысли о еде. Дверь без предупреждения распахнулась, и в темную комнату проник свет. Он сощурился и поднял голову.

– Канаель, вставай.

В

дверях стояла Дария. Когда он, сощурившись, посмотрел на нее, у него появилось ощущение, что в ее поведении что-то изменилось. Позади нее появилась еще одна фигура, но приглушенный свет и обмундирование Дарии не позволяли ему рассмотреть, кто это. Как она только что его назвала? Канаель?

– Откуда ты знаешь, кто я?

Дария нервно засмеялась и отошла в сторону, дав ему возможность разглядеть высокого мужчину со светлыми волосами, который в этот момент опустил капюшон. Канаель выпучил глаза. Это невозможно! Опершись рукой о стену, он попытался встать на ноги. Получилось со второго раза.

– Ради Сува,- пробормотал он.
– Что ты здесь делаешь?

– Геро послал Даву птицу - посланника, чтобы проинформировать его, на каком пароме вы поедете,- объяснила Дария.

Канаель почти не слушал ее. Наконец-то этот кошмар закончился!

– Когда в Гаеле вы не сошли с борта, он искал вас по всему городу, а когда услышал, что двое сувийцев попали в темницу, он пришел ко мне. Простите меня, пожалуйста, за то, как я обращалась с вами, но я не знала, кто вы, и что вам надо в Кевейте.

В совершенном по форме поклоне она опустилась на пол и коснулась лбом ледяных камней. Странная картина, учитывая его собственный потрепанный вид. Канаель отвел взгляд в сторону, не зная, как реагировать на это. Вместо этого он посмотрел на своего друга, которого видел в последний раз в тот день, когда делал ему смягчающие боль компрессы, чтобы залечить раны на спине.

Раны, которые сам же и нанес ему. Он опустил взгляд, потому что до такой степени стыдился этого, что не мог смотреть своему другу в глаза. Не только мы пережили много плохого, подумал Канаель. У него кольнуло в груди, когда он подумал о жестоком наказании, которому подвергся Дав. Однако Дав совсем не почувствовал той неловкости, которую испытывал Канаель. Он заключил его в объятия и прижал к себе.

– Добро пожаловать в Кевейт, Ваше Высочество!
– сказал он, и, впервые с тех пор, как он выехал с Лакоса, у Канаеля появилась слабая надежда, что им удастся без всяких дальнейших происшествий добраться до Мия.

12.

Пустыня

Где-то в Летнем царстве

– На, дитятко, как ты чувствуешь себя сегодня?

Навия сонно заморгала и повернулась на своём ложе. Перед ней стояла Ления, старая бакалейщица, которой она была обязана своей жизнью, и протягивала ей дымящуюся чашку. Через открытое окно землянки проникали тёплые лучи солнца, погрузившие большую комнату в приятный свет. На маленькой табуретке рядом лежали несколько погружённых в ледяную воду компрессов для икр ног, которые должны были успокоить ожоги и боль. Это был их утренний ритуал. Ления давала ей сначала немного поесть, чтобы затем позаботится о её ранениях, которые заживали медленно.