Тлеющий уголек
Шрифт:
Через двадцать минут мы приезжаем ко входу в городской парк Нового Орлеана. Сегодня облачно, но довольно-таки тепло – народу будет много. И я не ошиблась. Стоило нам только зайти, как я почувствовала на себе все давление окружающих людей. Их чувства, которыми пропах воздух, смешались в одну гремучую смесь и больно давили на легкие. Папа отвел меня на каменный мост, где народу меньше, ведь все они приходят поразвлечься, и никто не будет стоять и смотреть на водную гладь, наблюдать за плывущими листиками. Мне и не хотелось веселиться, я просто хотела провести время вместе с отцом.
– Лучше? – озабоченно
– Намного.
Мы смотрим на окружающий нас пейзаж, запоминая изгибы деревьев, оттенки парка, чтобы потом все это перенести на холст. Мое воображение уже нарисовало примерный пейзаж, а вот папа что-то, по-видимому, хочет доработать.
– Ты бы не могла постоять так несколько минут? – просит отец, отходя назад. Я непонимающе киваю и продолжаю смотреть на водную гладь, наблюдая за плескающимися в воде лучиками. Вскоре этой странной процедуре приходит конец, и папа зовет просто прогуляться по парку.
Идя по извилистым дорожкам, и он, и я молчим. Я не знаю, что и сказать; я не общалась с ним довольно давно. Что он хочет показать этим? С чего вдруг проявилась его отцовская любовь?
– Зачем? – Выпаливаю я, когда папа протягивает мне сахарную вату синеватого цвета.
– Что «зачем»? – Недоуменно спрашивает он.
– Почему ты решил устроить этот день?
– Я хотел поближе узнать тебя, - пожал плечами отец, отхватывая кусочек ваты.
– Спустя столько лет? – Раздраженно спрашиваю я.
– Лучше поздно, чем никогда… Если хочешь, я могу отвезти тебя домой.
– Нет, - быстро ответила я.
– Раз ты меня сюда привел, то теперь так просто от меня не отделаешься!
Мы пошли в ближайшее кафе. По пути к нему я пыталась придумать тему для разговора. Я не знала, что у нас может быть общего. И тут меня осенило. Я хочу узнать как можно больше о Кэролайн Форбс(все, что я узнала из дневника отца – его переживания после ее потери): как они встретились, что между ними было, почему она не хотела с ним ехать в Новый Орлеан – я должна найти ответы на эти вопросы. Но вот так в лоб не могу их задать, нужно начать издалека.
Зайдя в кафе, я выбрала столик около окна(будет куда отводить взгляд в случае чего), папа не стал возражать, и меня это порадовало. Я рассматривала меню и думала с чего же начать разговор. Спросить сразу о Мистик Фоллс было бы слишком подозрительно для него, но я нашла самый альтернативой выход.
– Пап, - откладывая меню, начала я, - расскажи мне, пожалуйста, о своих исторических приключениях.
Отец окинул меня странным взглядом, и мне показалось, что моя изумительная идея уже рушится только от одного его взгляда. Я приготовилась к худшему, но он вдруг заговорил:
– Что именно ты хочешь узнать? – Улыбнулся он, и я мысленно захлопала в ладоши от своей маленькой победы.
– Все! – молниеносно выпалила я. – В каких странах ты побывал, какие культуры тебе понравились, какой город тебе понравился больше всего и многое другое, - мечтательно протянула я и заметила, как папа выдавил смешок.
– Тогда это будет слишком долгая история, - пытаясь справиться со смехом, сказал он. Я демонстративно посмотрела на часы, а потом сказала как бы между прочим:
– Время только четыре часа дня.
Увидев, как папа подзывает официанта и заказывает
– Красивые цветовые гаммы, - начала я, чем привлекла к себе его внимание. Он удивленно на меня посмотрел, а я поняла, что он думал не о цветах, но отступать было поздно. – Я рисую пейзаж поздней осени, смешанной с ранней зимой, но вот ледяная корка у меня получается нереалистичной. Никак не могу правильно ее нарисовать, а поиски в интернете не помогают.
– Чтобы правильно нарисовать наледь нужно выбрать цвет земли и добавить его в одну палитру, а…
– А чтобы создать лед нужно добавить белый цвет, смешанный с оттенками, которые присутствуют на рисунке, - закончила я.
– Да, - сдержанно подтвердил он и сжал руки в кулаки – не любит, когда его перебивают, но было видно, что он борется с собой, дабы не разнести это заведение. – Но ты кое-что забыла: надо добавить желтый цвет, если солнечный день и синий, если пасмурный. Только так ты сможешь нарисовать наледь.
И тут я быстро прикусила губу. Не надо было его прерывать, но хорошо, что он сильно не разозлился. Я хотела показать себя умной, а вышло наоборот. Мысленно проклинаю себя.
– Прости, - только и смогла сказать я.
Папа, ничего не ответив, кивнул, принимая мои извинения. Снова наступила между нами тишина, густая и вязкая она оседала на уши.
– Ваш заказ, - послышался звонкий голос официанта. Я невольно вздрогнула. Работник с милой улыбкой поставил заказанные блюда на стол и удалился, предварительно спросив о счете.
Отец молча стал есть, а мне кусок в горло не лез. До сих пор чувствую вину перед ним, хотя он уже простил. Посмотрев на меня странным взглядом, говорящим: «Почему ты не ешь?», придвинул тарелку с салатом поближе ко мне. Я благодарно кивнула и взяла вилку.
– Тебя все еще интересует моя история путешествий? – Поинтересовался папа, спустя несколько минут.
– Конечно! – я вмиг оживилась и быстрее стала доедать свой салат.
Он начал, как я и предполагала, издалека. Сначала папа рассказал о том, как вся его семья стала вампирами, предварительно описав их жизнь до этого. Оказалось, что папа превратился не в вампира, а в гибрида, но Эстер заклинанием подавила в нем сущность волка, а Майкл, не возлюбив его еще сильнее, устроил на него охоту. Папа веками вместе со своими братьями и сестрой бегал от Майкла. Так проходила его жизнь два столетия, потом от одной ведьмы он узнал, что может вернуть себе волчью сущность, если найдет двойника и лунный камень. Отец понимал, что в одиночку не сможет этого сделать и вместе с Элайджей создал проклятье солнца и луны. В пятнадцатом веке ему удалось найти и лунный камень, и двойника, им оказалась Катерина Петрова. Но эта девушка была хитрее всех и, чтобы избежать жертвоприношения, сбежала, прихватив с собой лунный камень. Папа, естественно, был в ярости. Но годы шли и, оказалось, что есть еще один двойник – Елена Гилберт. Она сама принесла себя в жертву, как только папа пригрозил ей убийством ее семьи. Когда заклятье было разрушено, он уехал в Новый Орлеан.