Тьма перед рассветом
Шрифт:
Глашатай поднял руки, и на стадионе стало тихо. Громким, уверенным голосом он приветствовал всех зрителей и объявил первых бойцов, но Джедра не знал ни одного имени.
Зато практически все остальные знали их отлично. Все одобрительно взревели, когда смуглый, одетый в кожу мужчина с дубинкой и коротким мечом вскарабкался по лестнице из ямы под пирамидой и пошел в центр арены, а потом заревели еще громче, когда вслед за ним появилась гибкая белокурая женщина в набедренной повязке и грудной перевязи, вооруженная длинным мечом и хлыстом.
Они встали в двадцати шагах друг от друга, мужчина напряг руки и начал размахивать своим оружием, вызывая соперника, а женщина просто стояла, хлыст свисал позади ее, готовый к бою.
— Ты только посмотри на нее! — проворчал старик. — Бледная как призрак. Никогда не провела и дня на солнце, за всю жизнь. Жаль, что пропадет такая хорошенькая штучка, но, наверно, она перешла дорогу кому-нибудь важному.
Джедру едва не вырвало. Он слышал, что некоторые гладиаторские игры начинаются с убийств, но никогда даже не мог вообразить, что они бросят необученную женщину на арену против опытного гладиатора и заставят их драться насмерть.
Возглас глашатая заставил их начать бой, и женщина мгновенно доказала Джедре, что он был несправедлив к ней. Она с силой ударила своим кнутом и после ее первого же удара на волосатой груди мужчины появилась глубокая царапина. Эхо удара докатилось до трибун, толпа взревела. Мужчина шагнул вперед, как если бы его никакого удара не было, держа свой короткий меч вертикально перед собой, но ловко отпрыгнул назад, когда женщина опять махнула свои хлыстом. Он прыгал вперед и назад, пытаясь достать ее, а она оставляла все новые кровавые следы своего хлыста на его руках и ногах. Кое-кто и зрителей уже начал освистывать его, но мужчина, не обращая на них никого внимания, ждал, изучая ритм ударов женщины. Затем, неожиданно, посреди уже не раз повторявшего движения, он не отпрыгнул назад, как раньше, а скользнул вперед со взмахом меча, и трехфутовый кусок хлыста упал на землю, просвистев над его плечом.
Женщина попыталась изменить ритм, чтобы приспособиться к более короткому хлысту, но пока она экспериментировала мужчина прыгнул прямо к ней и бросил свою дубинку прямо ей в живот. Она отступила назад, оглушенная ударом, и мужчина, пользуясь ее временным замешательством, прыгнул вперед и вонзил свой короткий меч под ее левую грудь раньше, чем она успела поднять для защиты свой длинный меч. Когда он вытащил меч обратно из раны, красная кровь хлынула на ее белый живот, ручейком пробежала по ноге и закапала на песок. Она посмотрела на нее расширившимися глазами, потом сложилась, как закрытая книга и рухнула на землю.
Пока толпа рукоплескала и рычала от восторга, гладиатор поклонился королю и темпларам, потом зрителям по обе стороны арены. Потом, почти нежно, он поднял тело женщины и вынес его со стадиона. Ее руки, ноги и голова волочились по песку, оставляя на нем кровавую полосу, и это зрелище преследовало Джедру еще несколько минут — вплоть до следующего кровавого поединка между эльфом, которому дали копье для защиты, и воином-дварфом с обоюдоострым топором. Эльф несколько раз достал дварфа своим копьем, но результат был почти тем же самым. В тот момент, когда дварф сумел выбить копье из рук эльфа, битва была закончена. И, естественно, толпа не удовлетворилась, пока дварф не отрубил голову эльфа, хотя для этого ему потребовалось три удара.
Что они сделают мне, если меня вырвет? спросил Джедра Кайану.
Не знаю, но скорее всего ничего хорошего, ответила она. Погоди. Она положила свою руку на его живот, и брожение в его внутренностях стало поменьше. Он все еще ощущал ужас от всех этих хладнокровных убийств, но по меньшей мере теперь его соседи не увидят то, что он съел за ленчем.
Спасибо, сказал он. Теперь, когда зрелище запекшейся крови уже не вызывало у него рвоту, он осознал, насколько ему жарко. С этом было достаточно просто справиться; он использовал тот же самый метод, которому его научил Китарак, объясняя устройство морозильного ящика, и создал слой холодного воздуха вокруг себя и Кайаны. Он заметил, что старик тоже истекает потом, и виновато снизил вокруг него темперратуту на пару градусов. Тепло должно было куда-то уходить, он нашел одного очень буйного болельщика несколькими рядами ниже и пустил все тепло на него. Человек задохнулся, потом замахал на себя полами своей туники, но не очень помогло, и спустя несколько минут он стал намного тише.
Была еще пара убийств, а потом начались настоящие игры. Профессиональные гладиаторы парами выходили на арену и резались насмерть на песке под ними, а люди на трибунах прыгали на ноги и ревели от восторга так громко, что заглушали звуки ударов и крики раненых бойцов. Каждая пара слегка отличалась от другой полом, количеством или родом бойцов, но каждый раз он видел практически один и тот же бездумный спектакль. Мысли Джедры побежали прочь от арены, он опять принялся обдумывать их план освобождения Китарака, но тут глашатай выкрикнул имя тор-крина, и внимание Джедры моментально перенеслось обратно на арену.
Напрягая слух, так как толпа не переставала реветь, он услышал обрывки фраз, — … обвиняемый в занятии волшебством в пределах города… продан на аукционе в Дом Рокура… будет биться своим обычным оружием, гиткой и киоркчей… против защищающего своего звание чемпиона, великаныша Дощака из дома Бран.
Толпа — включая старика — засвистела, когда Китарак вышел из-под пирамиды на арену. Свою расширяющуюся гитку он держал в верхней левой руке, киоркчу — изогнутое бросательное оружие — в верхней правой, а в каждой из двух нижних рук по маленькому щиту. Он поклонился, не обращая внимания на свист. Толпа взревела, приветствуя Дощака, огромный кусок обожженной на солнце плоти, который был выше и тяжелее, чем достигавший в высоту не менее десяти футов тор-крин. К удивления Джедры, вместо обычных дубины или копья, которые великаныши используют в качестве оружия, этот нес деджаду, оружие типа пращи, которое состоит из длинной и широкой корзины на веревке, из которой бросали снаряды, называвшиеся пелота. В левой руке он держал маленький щит и корзинку с пелотами.
Старик от возбуждения застучал своим посохом по скамье. Он повернулся к Джедре и сказал, — Эти длинные руки могут заставить пелоту лететь быстрее, чем оса, жалящая джакала. Великанышы, однако, слишком рыхлы и неуклюжи, так что у тор-крина есть шанс, если он достаточно быстр.
— О, он быстр, — уверил его Джедра, но про себя подумал, Надеюсь, он досточно быстр.
Глашатай крикнул, — Вперед! — и битва началась. Дощак немедленно бросил пелоту в Китарака, но тот легко поднял свой щит и отбил удар. Китарак бросил свою киоркчу в великаныша, который поднял свой собственный щит. Лезвие ударило в самый край щита, но этого оказалось достаточно, чтобы отбить оружие и отправить его высоко в воздух. Толпа вдохнула, когда увидела, как киоркча летит прямо на трибуны, но вот она завернула и вернулось обратно в протянутую руку Китарака.
Он использует псионику, сказал Джедра Кайане.
Похоже на то. Наверно они дали ему возможность использовать ее, хотя и понемногу, прежде чем они заблокируют его.
Джедра почувствовал, как успокаивается. Если Китарак может использовать псионику, битва уже закончена. Он сделал глубокий вздох и расслабился, а полугигант, которых в народе завали великанышами, продолжать кидать свои пелоты. Один шипастый каменный шар ударил в центр правого щита Китарака, а другой отклонился от цели под действием псионический силы тор-крина и с громким треском отскочил от каменной стены под королевской ложей.