Тьма перед рассветом
Шрифт:
— Я вовсе не наслаждался тем, что выставил тебя дураком, — ответил Джедра. — Я просто хотел остаться в живых, не хотел, чтобы ты убил меня, вот и все.
— И унизил меня вместо это, — сказал Сахалик, вышибая дубину Джедры из рук полуэльфа. — Ты и твоя женщина. Вы наверно смеялись без остановки, когда мне пришлось бежать из моей собственной палатки.
Джедра вспомнил напряжение той ночи, страх и гнев племени, когда Сахалик не вернулся на следующее утро. Никто не смеялся. И если Сахалик не знал этого…
— Ты не вернулся, — недоверчиво сказал Джедра, даже не пытаясь добраться до своей дубины. — Ты боялся, что они будут смеяться над тобой, и ты бросил свое племя только для того, чтобы не допустить этого.
Сахалик не ответил. Он попытался ударить дубиной по ногам Джедры, но тот увидел движение и отпрыгнул.
— Ты идиот! — крикнул Джедра. — Они нуждаются в тебе. Ты же должен был стать их следующим вождем. И ты бросил их только потому, что боялся, что они будут смеяться над тобой. А ты знаешь, что случилось потом, после того, как ты сбежал?
— Мне все равно, — сказал Сахалик, но он лгал и Джедра знал это.
— На них напал облачный скат. — Джедра не стал упоминать, что он сам навлек это нападение. Он плясал вокруг Сахалика, уходя от ударов его дубины. — Кайана и я убили его, — сказал он, — но один из ваших воинов был очень тяжело ранен, почти убит, а все имущество племени было уничтожено. Когда мы уходили от них, они выглядели хуже, чем тот караван, который вы ограбили.
— Ты врешь, — сказал Сахалик, опять ударяя в голову Джедры, но на этот раз Джедра нагнулся достаточно быстро, подобрал свою дубину и ударил ею Сахалика между ног. Огромный эльф взвыл и отпрыгнул назад, а Джедра прыгнул следом за ним, ударив его дубиной в левый бок.
Джедра не понимал, что случилось с ним, но эльф сделал его таким злым, каким он не был уже много месяцев. Он не любил сражаться, и никакая физическая боль не могла заставить его полюбить это, но высокомерие и ложь Сахалика сотворили чудо: он захотел избить этого подлого эльфа. Он обрушился на своего мучителя с дубиной, нанося удары по груди, бокам и даже по спине, если Сахалик изгибался, уходя от его ударов, и все это время он орал не переставая, — Ты назвал трусом меня? Да это ты настоящий трус. Ты боишься насмешек. — С последними словами он он ударил с такой силой по ноге эльфа, что послушался громкий треск сломанной кости.
В то же мгновение Джедра почувствовал, как его схватили невидимые руки. Его дубина отлетела в сторону, и покатилась, как живая, по тренировочному полю, а темное присутствие псионических стражей наполнило его сознание. Сахалик тяжело опустился на землю, держась за ногу, потом закинул голову назад и заорал от боли и злости. Джедра ожидал, что когда эльф встанет, он превратит его голову в кашу, но вместо этого эльф жестом приказал псионикам освободить Джедру. Он задумчиво глядел на Джедру, ожидая, пока они подойдут и вылечат его рану, а потом сказал через сжатые зубы, — Я думаю, в тебе все-таки живет боец, несмотря ни на что. Это хорошо. Если ты во время настоящего боя вспомнишь то, что чувствовал сейчас, может быть ты и переживешь его.
— Я не хочу сражаться, — опять сказал ему Джедра.
— Жаль, — сказал Сахалик, — потому что тебе придется сражаться через три дня.
Этой ночью Кайана прошептала ему со своей койки в отстроенной заново казарме гладиаторов, — Это был глупо. Теперь он будет бить тебя еще сильнее. — В первый раз с того момента, как их схватили, она заговорила с ним первая. Они тренировались по отдельности, и в предшествующие ночи, когда они могли бы по меньшей мере прижаться друг к другу, она предпочитала дуться на него со своего матраца, демонстративно не замечая его.
Хотя он и не был уверен, что хуже, он сказал, — Это не имеет значения. В любом случае мы вскоре умрем.
— Нет, если я смогу сделать то, что они нам не дают, — сказала она. — Если мы сумеем использовать псионику на арене, мы победим всех, кого они бросят против нас.
— Если нам не придется сражаться с другими псиониками, — возразил Джедра.
— Мы победим и их, не сомневайся.
— Да-а, именно это ты говорила, когда мы решили померяться силами с этими ребятами, — Джедра кивнул на двоих псиоников, которые стерегли их — только двух, а для охраны Китарака требовалось четверо. Не было необходимисти во всех четырех, чтобы подавить их только частично развитые способности; пока они не давали Джедре с Кайаной слить их сознания, двое легко контролировли их. Это была наглядная демонстрация того, что им не хватало: Грубая, необученная сила не может сопротивляться умелому, обученному сознанию.
Псионики опять изменили свои смены. Казалось, что оба пожилых мужчины вообще не обращали на них внимания — они играли в кости и смеялись собственным шуткам — но Джедра чувствовал, как их присутствие колышится над ним, и он знал, что они мгновенно отреагируют, если он или Кайана даже просто что-то мысленно скажут друг другу.
Кайана поглядела на него. — Ты по прежнему думешь, что эта попытка была моей ошибкой.
— Нет, я так не думаю, — Джедра посмотрел на нее. — Мне просто надоело слышать о том, какие мы непобедимые, когда мы, увы, совсем не такие.
— Хорошо, хорошо, и что же ты хочешь услышать? Что мы слабаки и умрем в нашем первом бою? Это сделает тебя счастливым?
— Конечно нет, — сказал Джедра, грохоча цепями, которые приковывали его левую ногу к стене. — Но это ближе к правде.
Шани никогда не спала в казарме гладиаторов — она, по всей видимости, проводила ночи вместе с Сахаликом — но мужчина, который в свои тридцать был почти полностью седой, был прикован рядом с Джедрой. До этого мгновения он полностью игнорировал Джедру с Кайаной, тренировался с Сахаликом отдельно от них, или спал, когда не тренировался и не ел. Но сейчас он поднял голову со своей койки и сказал, — Вы можете стать самой великой командой, которая когда-либо появлялась на арене. Мне жаль ваших врагов; им придется сражаться со смертью. — С этими словали он опять свернулся клубочком и захрапел.
Койка Джедры находилась между его койкой и койкой Кайаны. Он посмотрел на нее, готовый разразиться добрым смехом, но его улыбка мгновенно умерла, когда он заметил злость на ее лице. Может быть этот недружелюбный раб был прав…
Сахалик, по меньшей мере, считал, что у них есть шанс. На следующий день он и Шани взяли Джедру с Кайаной и стали тренировать их вместе, обучая стратегии боя.
— Вы будете сражаться с дварфом по имени Лотар, — сказал им Сахалик. — Он сражается изогнутым мечом, заостренным с обоих сторон. Судя по твоему вчерашнему маленькому представлению, Джедра, я думаю, что мы дадим тебе дубину, а тебе, Кайана, копье. — Он вручил им оружие. Дубина Джедры была, по видимому, той самой, которой ему предстоит сражаться на арене, но копье Кайаны было просто длинным деревянным шестом, на конце которого была привязана тряпка.