Тьма сгущается
Шрифт:
На сей раз дракон все почувствовал и откликнулся яростным воплем. Его голова на длинной шее откинулась назад и, злобно зыркнув огромными желтыми глазами, разинула пасть. Сабрино уклонился от атаки и врезал твари стрекалом по носу. Раздался еще один жуткий вопль. Да, драконов заклинали на то, чтобы они не смели плевать огнем в своих летчиков, едва они только выползали из скорлупы, но эти твари были настолько глупы, что постоянно об этом забывали.
На сей раз пронесло. Гигантский ящер расправил крылья и с утробным воем устремился к земле, туда, где ползла вереница ункерлантских фургонов. Ветер
Ункерлантцы засуетились, только сейчас заметив идущих на них в атаку ящеров. Сабрино расхохотался: он-то на них нацелился еще на расстоянии мили. Теперь у немногих осталась возможность убежать так быстро и так далеко, чтобы не попасть под широкую волну всепожирающего пламени. Несмотря на все свои заверения и клятвы, Ункерлант планировал сам напасть и захватить Альгарве. Но ребята короля Мезенцио ударили первыми. И вот теперь жалкие ункеры пожинают плоды своей ошибки: смешно было даже пытаться мериться силами с самой мощной армией за всю историю континента Дерлавай.
Сабрино заметил внизу крошечные сполохи и вспышки – это марширующие колоннами пехотинцы тоже заметили драконов и начали по ним палить из жезлов. Храбрые ребята. Однако дураки. Только идиот может надеяться подстрелить дракона с земли – для этого надо чудом попасть ему в глаз. А чудес, как известно, не бывает. Вот летчика из жезла зацепить можно, но полковник предпочитал об этом не думать.
С чудовищной скоростью ункерлантцы на глазах из песчинок превратились в насекомых, а затем в человечков. Их остановившиеся фургоны казались игрушечными. С одного из них сейчас суетливо стаскивали холщовый навес. Сабрино заинтересовался было этим, но ровно на одно биение сердца. А затем сердце застучало как сумасшедшее: сланцево-серые солдатики сноровисто вытащили из фургона толстый ствол и направили в сторону атакующего крыла.
– Не-е-т! – вырвался из груди отчаянный стон, но дуло уже плюнуло огнем. С перепугу разряд показался Сабрино ярче солнца и расплескался шире моря. Ни один дракон, даже несмотря на отражательные полосы на брюхе, не выдержит лобового удара такой силы. А из дула уже плеснула новая волна жгучего пламени.
К счастью, метили не в него. А оглядываться сейчас, чтобы увидеть, не подстрелили ли кого-нибудь, было некогда: расчет пушки уже разворачивал дуло, чтобы взять на прицел его, командира, крыла! Следующий выстрел принесет с собой смерть.
Сабрино яростно заколотил дракона пятками, и на сей раз проклятая тварь тут же подчинилась. Но он знал, что ящер сделал так только потому, что это совпадало с его собственными, драконьими желаниями. Чудовищная пасть распахнулась, и весь орудийный расчет вместе с пушкой накрыло бушующее море огня.
В лицо Сабрино ударила жаркая волна, и завоняло горящей серой. Он кашлял, плакал, ругался… и с наслаждением вдыхал раскаленную вонь – сейчас она была ему милее запаха самых изысканных духов его дамы сердца. Этот огненный кошмар спас ему жизнь.
На прощание дракон пыхнул огнем еще раз и испепелил на месте запряженный лошадьми фургон. Сабрино ткнул его стрекалом, давая команду еще на один заход. С каждым взмахом могучих крыльев Сабрино ощущал, как напрягаются и расслабляются
Оглянулся и… И ликующе замахал им стрекалом: там, где только что стояло несколько дюжин фургонов, теперь клубились черные облака и полыхало пламя. А это значило, что обоз, груженный продовольствием, одеждой, ядрами, жезлами – да мало ли чем еще, теперь это уже неважно, потому что этот обоз уже никогда не прибудет к ункерлантским солдатам, чтобы помочь им сражаться против альгарвейских бегемотов и пехоты.
А еще погибло множество ункерлантских солдат и возчиков. Да и лошадей немало. И не все они сгорели мгновенно. Вон несется по полю ржи, не разбирая дороги, охваченный пламенем конь и поджигает все вокруг себя. Упал. Надо же, почти полмили проскакал!
А вон рядом с погребальным костром обоза раскинулись два дракона. Значит, как минимум двое альгарвейцев мертвы. Сабрино выругался сквозь зубы: сегодня ункерлантцы поймали их врасплох. И надо отдать им должное – они умеют сражаться. У него есть с кем сравнивать. Эти дерутся яростнее и отчаяннее и валмиерцев, и фортвежцев. Не зря у альгарвейских солдат ходит поговорка: «Хуже нет, чем сдаться в плен на линии фронта».
Сабрино наклонился к кристаллу:
– На сегодня все, парни. Мы выполнили задание. Так что теперь курс на дракошню. А завтра нас ждут новые славные дела.
– Есть, сударь, – отозвался капитан Орозио. – Я уже отдал своим ребятам приказ построиться.
И в этом он весь. А ведь, будучи намного старше Домициано, он командует своим звеном без году неделю. «Бедняга, – подумал Сабрино. – Его семья ради него использовала далеко не все связи, которые могла бы». А ведь стоило Орозио наконец получить командование звеном, как он тут же проявил себя на редкость умелым командиром. «К сожалению, долго ему не командовать».
Именно звено Орозио должны были расформировать первым. И именно поэтому Сабрино чаще всего поднимал его первым и ставил на прикрытие основных сил от налетавших с востока ункерлантских драконов. Внизу же вместо армии противника остались лишь разрозненные отдельные отряды и взятые в окружение части. Эти очаги сопротивления быстро гасили, и снабжавшие альгарвейскую армию отряды на бегемотах, подвозивших к линии фронта ядра, жезлы и все необходимое, сновали туда и обратно без малейших помех. Ункерлант отступал с поспешностью, больше походившей на бегство.
Но стоило Сабрино подняться в небеса и окинуть взглядом всю картину в целом оттуда, с высоты, становилось понятно, что не все так просто. Ункерлантцы яростно сражались за каждый город, за каждую деревеньку, даже сожженную дотла. А множество трупов людей, лошадей, бегемотов и единорогов на каждом усеянном воронками поле сражения свидетельствовало о том, что легкой победы над ними не одержать.
– Полковник, драконы! – прервал мрачные размышления Сабрино голос Орозио.
Драконов было с полдюжины, и из-за сланцево-серой раскраски заметить их на фоне серого, насупившегося тучами неба было непросто. Они летели на запад, значит, возвращались из рейда по альгарвейским позициям.