Тьма сгущается
Шрифт:
Леофсигу стало на миг завидно немного. С Фельгильдой он начал гулять еще до того, как попал в ополчение короля Пенды, но никогда не сох по ней, как Эалстан, очевидно, вздыхал по этой своей Ванаи. Но любовь не застила братишке белого света: осторожность его говорила ясней слов. Как и следующий его вопрос:
– Леофсиг, как думаешь, это правда – то, что люди поговаривают? О том, что рыжики делают с каунианами на западе?
Леофсиг хотел вздохнуть, но дыхание перехватило, и с губ сорвался только сдавленный хрип – более уместный в эту минуту.
– Не знаю, – ответил он, хотя Эалстан спрашивал не об этом. – Силы горние, надеюсь, что нет, – промолвил он, переведя дыхание. – Не хотел бы думать, что на такое способны… даже альгарвейцы. – Но Эалстан спрашивал и не о том, на что надеется брат. – Вот что я тебе скажу: это может быть правдой. Как они обходились с каунианами в лагере для военнопленных, как они обходятся с ними в городе… Может быть.
– Вот и я так подумал. Надеялся, ты меня разубедишь, – промолвил Эалстан. – Если ты прав – если мы правы, – люди Мезенцио могут опять прийти в Ойнгестун, чтобы отправить на запад новый караван… и забрать ее. – Страх звенел в его голосе, трепетал в глазах. – А я ничего не смогу поделать. Даже не узнаю об этом, пока не перестанут приходить письма.
У Леофсига с Фельгильдой таких проблем не возникало (а она в свою очередь, как подозревал молодой человек, едва ли пожалела бы, провались все кауниане в Фортвеге сквозь землю). Он глянул на брата с удивлением и сочувствием:
– Забот у тебя, как у взрослого. Не знаю, что и сказать. Перевезти ее к нам в Громхеорт не сумеешь?
Эалстан покачал головой.
– Ни в жизнь. Она с дедом живет. Да если б и сумел, рыжики ее здесь с тем же успехом заграбастать могут. – Он стиснул кулаки. – Что же мне делать?
– Не знаю, – повторил Леофсиг. Это показалось ему милосердней, чем ответить честно: «Ничего тут не поделаешь». – Можно отцу рассказать, – добавил он, поразмыслив. – Злиться, что ты в каунианку втрескался, он не станет – тебе ли не знать, – а подсказать что-нибудь вдруг да сумеет.
– Может, – окликнулся Эалстан без особой уверенности. – Я вовсе никому говорить не хотел, да ты будто знал, о чем спрашивать. – Он помрачнел. – Если мне и дальше будут приходить письма из Ойнгестуна, тут и рассказывать ничего не придется, верно. Если только не изовраться вконец. – Эалстан совсем посмурнел. – Сидрок очень скоро догадается. Это будет совсем скверно – он-то ее видел.
– Где?.. – Леофсиг опять осекся, не договорив, и сам себе ответил: – Так это та девушка, с которой ты в прошлом году поменялся корзинками!
Он шлепнул себя по лбу от злости, что не сообразил раньше.
– Ну да, – отозвался Эалстан. – Но тогда мы были просто друзья, а сейчас…
Пришла его очередь замолчать на полуслове.
– Сейчас – что? – поинтересовался Леофсиг.
Эалстан не ответил, упрямо покачиваясь на табурете. Молчание его подсказало брату все, о чем младший хотел умолчать. Леофсиг смущенно помотал головой. Это ему только казалось прежде, что он завидует Эалстану. Он еще только надеялся насладиться телом Фельгильды – в день, когда попросит ее руки, если когда-нибудь соберется. То, что Эалстану не пришлось жить надеждами, показалось ему ужасно нечестным.
– Так что ты будешь делать дальше? – спросил он.
– Мы об этом и говорили, – нетерпеливо отозвался Эалстан. Леофсиг не привык, чтобы младший брат обращался к нему таким тоном. – Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, что могу сделать. И не хочу, чтобы кто-то знал, что мне вообще надо что-то делать.
– Мне все-таки кажется, что отец помог бы, – промолвил Леофсиг. – Меня он вытащил, вспомни.
– Помню, конечно, – отозвался Эалстан. – Если придумаю что-нибудь – первым делом его спрошу. Только не вздумай ему что-нибудь ляпнуть раньше, – добавил он с внезапной горячностью. – Если я вообще сподоблюсь, слышишь?!
Леофсиг не раз обращался подобным образом к младшему брату, но сегодня в первый раз услышал от него резкие слова и ощетинился было, но упрямое выражение на лице Эалстана подсказало ему, что отповедь тут не поможет, зато навредит изрядно.
– А ты не вздумай наделать глупостей в горячке, – ответил он грубо, но уже без злости, – слышишь?
– Слышу, – ответил Эалстан. – Вот смогу ли послушаться – не знаю, по нынешним делам…
– Тут не поспоришь. – Леофсиг поднялся на ноги и хлопнул брата по спине. – Надеюсь, все у вас будет нормально.
– Спасибо, – ответил Эалстан почти прежним голосом. И улыбка его, обращенная к Леофсигу, показалась старшему брату на миг прежней. Потом лицо Эалстана опять посерьезнело и стало почти незнакомым. – На большее в наши дни трудно надеяться, верно?
– На то похоже.
Леофсиг хотел было добавить, что можно еще надеяться на лучшее, но придержал язык. Эалстан на такие слова только рассмеется горько – подумав, он и сам чуть не фыркнул со злости.
– Ложусь спать, – промолвил он, зевая. – Камни ворочать тяжелей, чем альгарвейские неправильные глаголы склонять.
– Доброй ночи, – откликнулся Эалстан и завернул под нос такой неправильный глагол, что Леофсиг подавился.
– Где ты нахватался таких слов? – спросил он. – Я-то в лагере для военнопленных от стражи наслушался.
– От жандармов, – ответил младший. – Они еще и не такое могут ляпнуть – не со зла, правда, а для острастки. Сволочи, конечно, но все же не такие твари, как их солдаты.
– Может быть. Попадаются среди них неплохие ребята, – признал Леофсиг. – Но все равно они рыжики. – Это показалось ему достаточно тяжелым обвинением, но, подумав минуту, он нашел, чем его усугубить. – Это ведь они загоняют кауниан в грузовые вагоны.
– И верно. – Эалстан скривился. – Я забыл. Странно, как они могут спать ночами.
– Не знаю. – Леофсиг зевнул снова. – Зато могу сказать, как я буду спать ночью: как бревно.
Что он и взялся доказать на деле.
Два дня спустя, когда Эалстан сражался не то с альгарвейскими неправильными глаголами, не то с отцовскими задачами на двойную бухгалтерию, Хестан отвел Леофсига во двор, чтобы спросить вполголоса:
– Эалстан в последнее время сам не свой. Ты не знаешь, отчего?