Тьма сгущается
Шрифт:
Чем дальше отходил чародей от того дворцового крыла, что отведено было под личные покои короля Витора, тем менее помпезными выглядели залы и палаты, а когда Фернао добрался до министерства обороны – то есть через добрых десять минут – обстановка вокруг даже начала располагать к работе.
Ливрейный чиновник на входе перехватил посетителя, заставил прикоснуться к гильдейской визитке – окажись на месте Фернао самозванец, карточка засветилась бы красным, – и только тогда проводил в кабинет Пейшото. Полковник оказался моложе и стройней, ежели ожидал Фернао: чародею он был почти ровесником, а кроме того, полон излишнего энтузиазма.
– Рад знакомству с вами, сударь, сердечно рад! – воскликнул Пейшото, вскочив с кресла и пожимая чародею руку. – Присаживайтесь, будьте как дома, прошу. Выпьете со мною бокальчик?
Не дожидаясь ответа, он хлопнул в ладоши. Штабной писарь принес бутылку и два бокала.
Вино отдавало цитрусами.
– Елгаванское, – заметил Фернао, даже не глядя на этикетку.
– Именно так, – подтвердил полковник Пейшото. – Альгарвейское лучше, но будь я проклят, если стану теперь наливаться их винами. Мне будет мерещиться, что я пью кровь. – Улыбчивое лицо его омрачилось. – Грязный фокус они провернули в Ункерланте.
– Вы не чародей, полковник, и понятия не имеете, насколько грязный, – отозвался Фернао. – Если вы вызвали меня, чтобы я помог положить конец этой мерзости, я с вами всем сердцем.
Он залпом осушил бокал и наполнил вновь.
– В некотором роде, господин чародей, в некотором роде, – отозвался Пейшото. – Мы собираемся, так сказать, засадить драконам Мезенцио колючку под крыло. И судя по моим данным, – он поворошил разбросанные по столу бумаги, – вы идеальный кандидат – идеальный, повторю – для этой работы.
– Продолжайте, – подбодрил его Фернао.
– Сейчас, – ответил Пейшото. – Всему свое время. Итак, как я вижу, вы служили бортовым чародеем. Собственно, на этом посту вас застала война, не так ли? Мы ведь не можем нанести удар альгарвейцам, не перебравшись вначале через океан, не так ли?
– О да, – с пьяноватой серьезностью подтвердил Фернао. – Хотя исследования, которыми я сейчас занят, имеют оборонное значение – если державе я нужнее на мостике боевого корабля, я готов.
Пейшото просиял.
– Вот слова настоящего патриота, друг мой! Но, с вашего разрешения, мы планировали для вас нечто иное. Вы близко подошли к истине, не поймите превратно – но не вполне. Большинство чародеев – лагоанских чародеев, по крайней мере, – выходило когда-то в море. Но известно ли вам, что лишь горстка лагоанских чародеев и лишь единицы первостатейных – когда-либо ступали на Землю обитателей льдов?
Фернао обнаружил, что совершил большую ошибку, когда решил, что готов на любое задание, лишь бы оно не было связано с королем Пендой.
– Полковник, – жалобно пробормотал он, – вы когда-нибудь жрали вареный верблюжий горб? Пытались когда-нибудь разжевать кусок верблюжьей солонины?
– Слава силам горним, никогда, – ответил Пейшото с вполне объяснимой, на взгляд Фернао, радостью. Чародей пожалел, что о себе не может сказать того же. – Но поскольку вы имеете подобный опыт, это делает вас тем более ценным в нашей кампании. Думаю, вы это понимаете?
– Какой кампании? – поинтересовался Фернао, решив про себя не понимать по возможности ничего.
– Будущей высадки на южный континент, само собой, – ответил полковник. – Если повезет – немного повезет, заметьте, – мы сбросим в море янинцев и альгарвейский экспедиционный корпус. И где они тогда окажутся, а? Ну где?
– В каком-нибудь теплом культурном месте? – решил догадаться Фернао.
Пейшото от души расхохотался, будто чародей ляпнул что-то смешное, вместо того чтобы сказать сущую правду.
– С какой стати мы обезумели настолько, чтобы отнимать ледовый край у янинцев? – поинтересовался Фернао. – По мне, так они оказали нам большую услугу, когда захватили побережье в прошлом году.
– Побережье никого не волнует ни на грош – ни на ломаный грош. Куда важнее тамошнее подземелье. – Пейшото наклонился к чародею, обдав винными парами, и выдохнул одно только слово: – Киноварь.
– А-а, – протянул чародей. – Верно. Но…
– Никаких «но», сударь мой, – перебил его полковник. – Без рудников на южном континенте у Альгарве почти нет источников киновари. Без киновари пламя ее драконов остынет. Если мы отобьем у врага эти рудники, то нанесем ему этим тяжелый удар. Скажете, я ошибаюсь?
– Нет, – признал Фернао. – А вы скажете, что мы не потратим на то, чтобы отнять у Мезенцио южную ртуть, вдвое, втрое, нет, впятеро больше сил, чем он на то, чтобы обойтись без киновари?
Пейшото просиял. Положительно, для кадрового военного полковник был слишком жизнерадостен.
– Превосходно подмечено, сударь, превосходно! Однако вспомните – теперь, когда Куусамо вступило в войну на нашей стороне, мы можем иначе распоряжаться резервами, не опасаясь получить удар в спину. Типично альгарвейская глупость, даже не спорьте…
– Об этом я не забывал, – заметил Фернао.
Он надеялся, что теперь куусамане начнут публиковать свои закрытые исследования – те, что пропали из общедоступных журналов. Пока этого не случилось: косоглазые лениво все отрицали.
– Но я помню также, – продолжал он, указывая на карту за спиной полковника, – что курс к берегам южного континента лежит мимо островов Сибиу, а на архипелаге размещено немало альгарвейских солдат, альгарвейских кораблей, альгарвейских левиафанов и альгарвейских разведдраконов.