Тьма в полдень
Шрифт:
Страшным было то, что немецкие врачи совершенно явно не видели и не желали видеть людей в своих пациентках,
Они осматривали девушек, как можно осматривать лошадей. И если на невольничьих рынках в старину практиковались какие-то медосмотры, то, очевидно, приблизительно так это и выглядело. Пациент был товаром, в лучшем случае – объектом любопытства, но не больше.
К столику, за которым принимал хирург, почти одновременно с Людмилой подошла высокая, хорошо сложенная блондинка, с чуть скуластым лицом, в котором было что-то татарское. Хирург бегло осмотрел ее, задал через переводчика обычные вопросы относительно переломов и ушибов. В это время в кабинете появилось новое лицо – в халате, накинутом поверх мундира, со стеком в руке. Врачи, стоявшие кучкой возле двери, разом вскинули руки и прокричали: «Хайль Гитлер!» – вошедший, очевидно, был каким-то начальством. Поболтав с ними, начальство подошло к хирургу, который в этот момент записывал результаты в карточку скуластой блондинки. Начальство заглянуло в карточку, окинуло испуганную девушку взглядом и обернулось к молодым врачам, окружившим его почтительным полукругом:
– Вот, господа, любопытная иллюстрация к тому, что я говорил вам о чрезвычайной трудности выделения ярко выраженных и чистых расовых признаков у славян...
Он прикоснулся стеком к руке блондинки и сделал ей знак повернуться лицом к слушателям.
– Обратите внимание на общее строение скелета, и в частности нижних конечностей. Удлиненный femur и отсутствие характерного для низших рас искривления tibias et fibulae [9] , – начальство теперь пользовалось стеком как указкой, – приближает данный экземпляр к арийскому типу, и однако по строению черепа мы можем безошибочно отнести его к монголоидам. Не правда ли, господа, любопытно?
9
Бедренная кость... большой и малой берцовой кости (лат.).
Внимательно слушавшая молодежь поспешила согласиться, что да, это и в самом деле в высшей степени любопытно.
– Действительно, типичная арийка, если бы не череп, – сказал кто-то. – Рост, волосы...
– Ошибаетесь, Шнайдеман, – резко возразило начальство, – волосы здесь как раз ни при чем, наука давно доказала, что цвет волос ни в коем случае не может быть рассматриваем как расовый признак!
Людмила, успевшая отойти в сторонку, невольно бросила взгляд на портрет фюрера и встретилась глазами с одним из врачей, – ей показалось, что тот чуть заметно подмигнул.
– Вам ясно, Шнайдеман? – недовольно растягивая слова, спросило начальство.
– Так точно, группенфюрер! Цвет волос расовым признаком не является.
– Никогда и ни в коем случае, – кивнул группенфюрер. – Вспомните жидов блондинов, которых нам демонстрировали в Аушвице. Если говорить о расовых признаках, которые действительно могут считаться неоспоримыми, то взгляните сюда... Шмидт, а куда уставились вы? Вам не интересно?
– Прошу прощения, группенфюрер, наоборот, именно в связи с вашими разъяснениями – там стоит еще один любопытный экземпляр, который мог бы...
Группенфюрер оглянулся с брюзгливым видом и уставился на Людмилу.
– Мм-да... Нет, Шмидт, это не типично. Как образец влияния романской крови – может быть, но... нет, вернемся к экземпляру А...
Экземпляр А не выдержал и расплакался навзрыд. Группенфюрер поморщился:
– Успокойте ее, дайте чего-нибудь! А впрочем... – Он взглянул на часы. – Да, мне придется уйти, господа. Кстати, вот вам еще один расовый признак – правда, не из внешних: крайняя психическая неуравновешенность. Хайль Гитлер...
Группенфюрер вскинул ладонь и направился к выходу, развевая полы халата. Шнайдеман поспешил распахнуть перед ним дверь.
– Старик нашел этот экземпляр не заслуживающим внимания, – сказал Шмидт, подходя к Людмиле. – Категорически не согласен! Ка-те-го-рически. Как по вашему мнению, коллеги?
– Смотря о каком внимании идет речь, – услышала Людмила у себя за спиной. Голос добавил еще что-то, она не разобрала слов, занятая одной мыслью – как-то удержаться, не проявить слабости... Она заставила себя поднять глаза и в упор взглянула на стоящего перед нею немца. Тот засмеялся, показывая великолепные зубы.
– Только с научной точки зрения, коллега, исключительно с научной и никакой другой! За кого господа меня принимают, черт возьми, я ариец, и женщины низшей расы для меня как таковые не существуют, ха-ха-ха! Данный экземпляр интересен тем, что он чрезвычайно ярко демонстрирует присутствие романской крови у южных славян. Впрочем, сейчас мы это докажем с помощью кранеометрии. Иди-ка со мной!
Людмила вышла с ним в соседнюю комнату. Шмидт усадил ее на стул, вынул из шкафа какое-то сложное сооружение из никелированных дуг и стал, посвистывая, прилаживать у нее на голове.
– Н-ну, – сказал он, когда мягкие зажимы плотно охватили ее лоб и затылок. – Это пусть побудет так, оно никому не мешает, а мы тем временем побеседуем. Если тебя смущает твой костюм, я сяду спиной. Вот так. В каком объеме ты знаешь немецкий язык?
Выждав несколько секунд (Людмила молчала), Шмидт пожал плечами.
– Глупо отрицать, я ведь видел, как ты посмотрела на портрет Адольфа, когда старик понес свою ахинею о цвете волос. Послушай, я уже несколько дней не могу встретить среди ваших девушек никого, кто хорошо говорил бы по-немецки, не будем же играть в прятки. Ты способна понять все, что я тебе скажу?
– Да.
– Отлично! Теперь слушай внимательно, я хочу, чтобы ты рассказала своим девушкам две важные новости. Во-первых, под Москвой у нас катастрофа. Ты меня понимаешь? Русские начали большое контрнаступление, уже несколько дней армии центра ведут тяжелые оборонительные бои. Это одна новость. Вторая – Америка только что объявила нам войну. Расскажи об этом кому сможешь. И выше голову, в Германии тоже есть люди, которые рады будут вам помочь...
Он потрепал ее по плечу и, распахнув дверь, крикнул:
– Посмотри-ка, Вальтер, это интереснее, чем я думал! В комнатку вошел второй врач, они стали возиться с надетым у нее на голове сооружением, что-то двигали, записывали какие-то цифры, спорили. Людмила сидела, все еще не опомнившись от только что услышанного. Наконец ее освободили.
– Катись, экземпляр! – захохотал Шмидт, шлепком выпроваживая ее из комнаты.
Когда осмотр был закончен, их привели обратно в предбанник, где уже стояли тележки с одеждой. Одеваясь, Людмила успела рассказать новости двум-трем девчатам. А в бараке они узнали еще одну: охранявшие эшелон полицаи все до одного угодили за проволоку, во главе со своим красномордым батькой.