Шрифт:
Экстремал
Считанные секунды до прыжка. Гул винтов вертолёта, открытая дверь в светлую бездну, я с горбом парашюта, понукаемый инструктором, двигаюсь навстречу ветру, небу, свободе. Угораздило. Страшно? Не то слово, но сегодня не так, как месяц назад и тем более не так, как пару месяцев назад. Мандраж это ладно, он аккомпанирует моим мыслям, убегающим в недалёкое прошлое.
Мне сорок пять лет и вся эта история, перевернувшая подгорающий блин моей жизни на чугунной сковородке спокойной повседневности на сторону зубодробительного экстрима, началась четыре месяца назад в январе. В ноябре прошлого года я потерял работу. Наша лаборатория исследования воздействия ГМО на репродуктивную систему млекопитающих, в частности мышей, закрылась под давлением мировых корпораций, не желающих ничего знать о возможном вреде их продуктов, оказываемом в долгосрочной перспективе на организм человека, а руководствующимися лишь понятием увеличения чистой прибыли. Нас обвинили в мракобесии, на генерального директора подали в суд, а фирму обанкротили. Свободных биохимиков моего профиля на рынке труда не требовалось. На то, что мне предлагали, на ту зарплату, что я мог заработать, прописавшись в каком-нибудь полумёртвом НИИ, я не то, что не мог семью прокормить, мне и пивка бы в пятницу не видать, как своих ушей. У меня безработная жена домохозяйка, трое детей спиногрызов школьного возраста, а в довесок – полное отсутствие вразумительных предложений от коммерческих шараг типа "Инвитро". Не знаю, может – период такой, но я на хрен никому, со своим синим дипломом, стал не нужен.
Часики тикали, сбережения таяли. В общем, десятого января, как раз после окончания новогодних праздников, мне пришло на электронную почту спам-сообщение от некой компании под названием "Метроном". Очень любопытное послание, на которое я вероятно не обратил бы никакого внимания, если бы оно не пришло мне в течение следующих трёх дней ещё шесть раз, после чего, непостижимым образом, проявилось на телефоне эсэмэской, а позже упало сообщением в WhatsApp с неизвестного номера. Если коротко, то суть послания сводилась к тому, что мне предлагали продать мои органы после смерти. Первая выплата в размере десяти процентов от полной рыночной стоимости выдавалась на руки сразу после подписания договора, остальное – после окончательного, законченного, безвозвратного моего пи*деца.
Меня не напрямую склоняли на продажу моего ливера, а делали прозрачные намёки на тему. Ничего такого в письмах типа – "продай почку – получи бабки” – не говорилось. Завуалированные посылы, которые я понял. Быстрые, не такие уж маленькие, а на самом деле приличные деньги меня отлично сумели сагитировать и свести с неведомыми незнакомцами по указанному в письме телефону. До этого я посетил их сайт, но ничего путного там не обнаружил. Продажа медицинского оборудования, почему-то собственная клиника по лечению животных (!?!), никаких намёков на трансплантологию и, тем не менее, такое отношение к делу меня не оттолкнуло, а наоборот заинтересовало.
Значит, я туда позвонил, приятный женский голос ответил, а после объяснения причины звонка меня соединили с ответственным лицом, каковое, то есть, это самое лицо пригласило меня на встречу к нему в офис.
Суть предложения генерального менеджера Пироманова Валерия, – так солидный, вымытый до лихорадочного румянца на щеках, холёный мужчина в мешковатом коричневом костюме, но без галстука, мне представился, подтвердив полномочия пластиковой прозрачной голубой визиткой с соответствующими надписями ФИО и должности, – сводилась к следующим трём пунктам:
1. Со мной заключают договор, по которому выплачивают энную сумму, зависящую от того, какие органы я готов предоставить в собственность «Метронома» после смерти. 10% сразу, остальное… Понятно, в общем, когда остальное.
2. Выплату можно увеличить.
3. Что мне нужно делать, чтобы увеличить выплату.
Забыл сказать, что прежде, чем идти в этот самый «Метроном», я ознакомился с законодательством и с существующими практиками пересадки органов. Продажа органов в любом виде запрещалась нашим могущественным государством, оберегающим граждан от повального увлечения делом возмездного потрошения себе подобных. Вот так! Завещать на исследование своё тело ты мог, а получить деньги – нет. Пытаться продать свой любой орган при жизни и подавно считалось чуть ли не уголовным преступлением, как, впрочем, и наравне с его покупкой.
Метрономы тоже свой хлеб ели не зря, законы нарушать так прямо, так нагло и беспардонно не собирались. С клиентами они заключали сразу два контракта, дополняющие друг друга, перекрещивающиеся, зависимые один от другого, работающие вместе, а не по отдельности. По первому контракту я завещал орган или органы, а в моём случае всё тело (я не говорил, но парень я алчный, мне подавай всего, сразу и побольше. Почему нет, раз такой шанс выпал?) компании "Метроном" в порядке гражданской инициативы, отдавая все богатства организма моего совершенно бесплатно в руки исследователей, использующих любые мои ткани (после того, как я копыта откину, – понятное дело) на своё усмотрение. По второму, намного более забавному документу, я обязывался вести определённый образ жизни, периодически сдавать анализы, контролирующие состояние моего здоровья. Теоретически проводился вполне легальный, добровольный с моей стороны эксперимент по смене образа жизни, с причитающимся мне нехилым вознаграждением за доставленные неудобства. Вся штука заключалась в том, что второй договор терял силу, если я нарушал, расторгал или увиливал от исполнения первого. Правда, изящно?
Теперь внимание! Что же я должен делать, согласно второму договору, чтобы увеличить процент выплат от общей суммы контракта? Ха. Согласно договору меня обязывали стать экстремалом. Как потом оказалось, к договору, по истечении указанного там срока, по моему желанию подшивался допник с новыми выгодными для меня условиями дополнительных выплат. Но об этом позже. В основном договоре говорилось, что чтобы мне получить не 10%, а все 20%, то есть плюс 10% к первой сумме выплаты, через два месяца, нужно начать заниматься спортом. Вроде ничего невозможного. Закавыка заключалась в том, каким именно меня принуждали заниматься спортом, точнее, сразу какими тремя видами спорта. Я давал обещание не реже двух раз в неделю посещать клуб муай-тай – "Золотой дракон", что рядом с метро Алексеевская прописался. Клуб для бойцов, занимающихся ударкой на профессиональном уровне. Я посещал подобные местечка последний раз лет десять назад, когда был относительно молод и свеж. Я согласился и подписал. Пришлось запастись терпением, купить себе перчатки и идти получать заслуженные пинки.
Заметьте, никто меня в «Драконе» жалеть не собирался; впахивал, выхватывая удары, я наравне со всеми, тренер мне никаких поблажек не давал ни в тренировках на выносливость, ни в полноконтактных спаррингах. С «Метрономом» их связывали договорные обязательства, деловые отношения, в общем, тёмная история: я так и не понял, кто кому приплачивал за таких любителей, как я, а главное – почему. В юности я некоторое время с ума сходил по штанге, заглядывал в секцию рукопашного боя при нашем институте, но спортсмена из меня не вышло. Ну, все подобные сопли по безвозвратно прошедшей молодости моим кураторам были безразличны. За мной следили, я не мог пропустить ни одной тренировки без их ведома, не рискуя выплатами в конце второго месяца. Наполучал я там от кикеров тайцев прилично, три недели с меня синяки не сходили, порой я насчитывал до пятидесяти гематом на теле после очередной тренировки. Но бог миловал: серьёзных увечий мне удалось избежать. Ладно, это на закуску, для разгона мне прописали. Дальше, с начала пятой недели, я обязывался по согласованному со мной в договоре графику пойти на аэродром. Раз в неделю, в субботу совершать прыжок с парашютом – стало моей обязанностью, а в воскресенье – ещё и прыгать с мостов на эластичном тросе, накрученном на мои лодыжки.
С моста прыгать страшнее, чем с парашютом. С высоты птичьего полёта не так видны подробности рельефа местности, всё кажется игрушечным, ненастоящим; другое дело – тарзанка. Там на мосту чувствуешь себя самоубийцей, а страховка в виде троса не успокаивает, а тревожит, ты всё время, пока летишь, пока из тебя выходит всё дерьмо, ждёшь, что трос оборвётся, тебя дёрнет, а потом камнем вниз об воду. Потеешь, икаешь, можешь обхезаться, – что грехом не будет, – а вынужден прыгать. Никакого кайфа по началу. Адреналиновый взрыв, адреналиновый взрыв – чушь собачья. На четвёртом прыжке я, помимо облегчения после полёта, испытал что-то отдалённо похожее на удовлетворение, а так до этого – мрак и тихий ужас.
Третий вид спорта не совсем видом спорта являлся – скорее стилем жизни, замкнутым на средстве передвижения. Сломить голову легко, а рекорд поставить нереально. С автомобиля меня настойчиво попросили пересесть на мотоцикл, благо права на него я получил пять лет назад, после чего благополучно забросил их на шкаф. Воплотил, называется, в жизнь свою давнюю мечту, идиот. В связи с подписанным контрактом с «Метрономом» я не смел им отказать. Не менее трёх часов в день мне приписывалось рассекать на железном звере по улицам нашего великого города. Кататься на мотоцикле каждый день от меня потребовали в начале второго цикла, когда я пришёл в офис «Метронома» за причитающимся мне бонусом, и, после выдачи денег, со мной провели повторную беседу. Генеральный менеджер Валера предложил мне увеличить бонус до 30%, всего лишь подписав протокол тайного приложения к основному договору, по которому интенсивность моих приключений увеличивалась ровно в полтора раза. К тренировкам и прыжкам добавлялись мотопробеги.