Тьма. Испытание Злом
Шрифт:
— Ну почему непременно с тобой? А книга, а колдовской жезл? Откуда нам знать, что ни один из этих артефактов не принадлежит Тьме?!
— Верно, — согласился ланцтрегер. — Один из двух обязательно должен ей принадлежать!
— Обязательно?!
— Конечно! Суди сам. Книга меня покалечила, жезл исцелил. В зависимости от того, что именно являю собой я, один из этих предметов темный, другой светлый… И знаешь, что-то я не слышал прежде, чтобы светлая магия поддерживалась пролитой кровью. Тогда, во время сражения, жезл впитал много силы, которую затем отдал мне… Ох, чует мое сердце, без Тьмы тут не обошлось! — Йорген совсем загрустил. — Действительно, зря ты со мной связался… Может, лучше…
— Прекрати! — оборвал Кальпурций жестко. — Мы беремся судить
— Не надо! — испуганно перебил Йорген. Слова Кальпурция звучали столь решительно, что ланцтрегеру показалось, будто тот намерен сию же минуту привести их в исполнение. Разумеется, трибуны сената он в Лезии не нашел бы, зато рыночная площадь имелась, именно на ней и происходил весь разговор — кричи сколько угодно! — Не будем ничего объявлять, пока в том нет нужды! Лучше поспешим в путь, до вечера еще далеко.
…За спиной садилось солнце, тонуло в розовых облаках. Впереди вырастала мрачная громада Ифийского хребта, и небо над ним было уже совсем темным, ночным, и бледный серпик молодого месяца уже показался над вершинами гор. Пыльная дорога стрелой пролегла по предгорной равнине, и два всадника на отличных скакунах знаменитой гартской породы мчались по ней к востоку. Больше в округе на множество лиг не было ни одной живой души.
Дорога совсем обезлюдела за последнее десятилетие. Прежде по ней шли вереницами караваны из Степного Гарта, Вашаншара, земель Со… Но Тьма изменила привычные торговые маршруты, вынудила и закоренелых степняков, и обитателей недр Альтберга возить товар морем. И старый Лезийский тракт стал никому не нужен. Дождь и ветер разрушали его, и некому было чинить. Пост пограничной стражи у перевала Далигалы был снят уже лет пять как. Обитатели маленьких придорожных сел, живших мелкой торговлей, разведением коз и сыроделием, постепенно ушли на запад, подальше от опасного соседства с ифийскими разбойниками, поближе к плодородным землям центральной Силонии. Восточные предгорья империи, и в старые-то времена небогатые из-за скудости своих каменистых почв, пришли в полнейшее запустение. Хорошо, если раз в месяц проезжал по дороге случайный путник, а то бывало и реже.
И это, пожалуй, к лучшему, так решил для себя Кальпурций. Он был рад, что никто их не видит, а значит, не усомнится в здравии их рассудка. Ведь каким же это психом надо быть, чтобы ехать на восток на ночь глядя?! А они ехали!
Конечно, это была идея Йоргена. Благоразумному Кальпурцию подобная дичь просто в голову не могла прийти. Он всего-то навсего обмолвился накануне, выразил опасение, как бы им снова на разбойников не нарваться! Совсем неподалеку от этих мест — всего в пяти-шести часах пути — было много месяцев назад разгромлено его маленькое войско.
Отец предложил набрать новое, и друг Йорген сначала был не против. Пока не обнаружил, что не о наемниках-северянах идет речь — ничего общего не желал иметь с этим беззаконным сбродом судия Вертиций, а о доблестных легионерах империи. Тогда он отказался категорически.
— Скажи отцу (только от своего имени, сам я стесняюсь с ним спорить), — велел он, — что для открытого боя два-три десятка человек — это слишком мало, для тайной вылазки — слишком много. Вдвоем у нас по крайней мере будет надежда пробраться через перевал незамеченными.
Кальпурций сказал. Вертиций Тиилл счел этот довод убедительным и стал подумывать, не обратиться ли к императору с прошением выделить для сопровождения сына через границу целый легион. Но этому воспротивился уже сам Кальпурций, ему не хотелось лишней огласки. Будет новый поход успешным или опять принесет неудачу — пока большой
И снова отец признал слова сына разумными. Но чем дальше от безопасной Аквинары, чем ближе к грозному Далигальскому перевалу, тем меньше они казались таковыми самому Кальпурцию. Он не был трусом, но старые душевные раны способны порой ослабить даже самого отчаянного смельчака… Вот так же, по этой самой дороге, однажды проходил его отряд. Молодые, веселые парни, полные жизни и счастливых надежд. Они смеялись над опасностью, они никого и ничего не боялись на этом свете. Непобедимые Железные легионеры!.. Он видел, как они умерли, все до единого. Он помнил — и воспоминания эти рождали гнетущий страх. Он терпел, сколько мог, но зловещий вид приближающихся Ифиев сломал последние бастионы в его душе. И Кальпурций не выдержал, поделился своими переживаниями с другом.
Тот размышлял над его словами долго — наверное, целых пять минут. А потом выдал такое, отчего красивые золотистые волосы силонийца стали дыбом!
Мыслить стратегически — вот что предложил он. И предложение было принято, поскольку собеседник не подозревал еще, куда оно, такое невинное с виду, может их завести.
— Давай мыслить стратегически. Установка такая: нам надо миновать перевал, не столкнувшись с разбойниками. Как это сделать с учетом особых условий? Днем в Ифийских горах разбойников полно — это первое. Ночью в Ифийских горах темных тварей мало — это второе. То есть день здесь опаснее ночи. Так какой же следует вывод?
— Какой? — переспросил молодой Тиилл.
Вывод из сказанного Йоргеном напрашивался столь странный, что не желал укладываться в голове.
— Мы должны проскочить перевал за ночь! — радостно объявил ланцтрегер фон Раух.
Наверное, человеку старшего поколения было бы проще с ним согласиться. Но не тому, кто вырос в эпоху Тьмы, сделавшую ночь запретным временем суток.
— Ты что, спятил? — прямо в лоб, не прибегая к хваленой силонийской дипломатии, спросил Кальпурций.
— Ничего подобного! — с праведным возмущением опроверг Йорген. — Представь. Допустим, ты — ифийский разбойник. Чем ты обычно промышляешь?
— Ну… До прихода Тьмы грабил торговые обозы. Теперь живу по большей части дальними набегами на предгорные селения Фриссы и Иферта… Еще бывает иногда — случайные путники подвернутся…
— Правильно! Теперь ответь мне честно, как разбойник разбойнику. Станешь ты ожидать появления случайных путников, да еще со стороны благодатной и безопасной Силониии — ночью?!
— Никогда в жизни! — вынужден был признать Кальпурций. — Ни одному здравомыслящему человеку подобное в голову не придет!
— Вот видишь! — победно заключил Йорген, уже пришпоривая коня. — Ну, в путь?!
— А твари?! — запоздало вслед ему прокричал Кальпурций. — Сожрут ведь нас!
— Проскочим, дадут боги! — долетел ответ. — Из двух зол надо выбирать меньшее!
И ничего не осталось молодому Тииллу, как скакать вдогонку за своим отчаянным другом, задаваясь по дороге вопросом: уж не колдовской ли жезл, наградив его здравием телесным, лишил взамен здравия душевного?
На самом деле не был Йорген ни безумцем, ни бесшабашным храбрецом, не знающим, что такое разумная осторожность. Прежде чем принять решение, столь дикое на первый взгляд, он тысячу раз взвесил все «за» и «против», и сделал это задолго до того, как Кальпурций сподобился высказать свои страхи. Просто беспокоить друга раньше времени не хотелось, вот и молчал. А сам еще в Аквинаре, когда вел речи о «тайной вылазке», понимал — не будет этого. Не пройти тайно там, где для тебя все чужое и незнакомое, а недремлющий враг давно изучил каждый камень, каждую кочку или куст. Внезапность и скорость — единственное, на что им оставалось рассчитывать. Вот почему он тогда, к радости Кальпурция, без возражений согласился поменять выносливых, но тихоходных фельзендалок на быстроногих степных скакунов. Боги дадут — вынесут…