Тьма. Испытание Злом
Шрифт:
И вдруг оказалось — нет, не один! Нашлись персоны еще более избранные! Они не только знали дорогу к логову Тьмы и очень уверенно двигались по ней, но вдобавок обладали оружием совершенно уникальным и тайным. Жезл Вашшаравы был в их руках! Один из трех существующих на свете. Вернее, существовавших. Первый был уничтожен рыцарем Кранахорном в Далекую эпоху Всеобщей войны, сброшен в жерло огнедышащей горы, с целью эту самую войну прекратить. Второй, тысячелетие спустя, попал в руки безумного колдуна Аммогара, и тот едва не выжег всю землю небесным огнем. Помешали коллеги по черному цеху: Аммогара, к тому моменту достигшего могущества, сравнимого с божественным, ухитрились прикончить сообща. Жезл, по слухам, низвергли во мрачный Хольгард вместе с хозяином.
Вот и получалось, что не такой уж Легивар и избранный, как ему казалось вначале, есть персоны и поважнее его.
Но вот какая странность! Если бы он пришел к такому выводу раньше, по ту сторону гор — был бы просто в ярости, разве что руки на себя не наложил бы от обиды и разочарования. Но здесь, на гибельных равнинах Со, эта мысль ему, уже испытавшему одиночество и страх, вроде бы даже некоторое удовлетворение принесла. Он же не виноват, что боги либо другие неведомые силы, управляющие этим миром, предпочли ему других. Так разумно ли идти против их воли, стараясь опередить и превзойти тех, кто ими избран? Нет, не разумно, скорее, самоубийственно. Надо уступить.
Но и назад, в привычную жизнь, Легивар Черный вернуться не мог. Вот если бы прежде хватило ему ума не оповещать всех подряд о своей великой миссии — с легкой душой двинулся бы в обратный путь. Теперь же отступать было нельзя. Не победить Тьму, так хотя бы приобщиться к победе над ней — единственное, что ему оставалось. И он принял решение. Видят боги — оно нелегко ему далось!
Он вылез из овражка в тот момент, когда Йорген с Кальпурцием затеяли новый спор. Силониец настаивал: колдовской жезл нужно немедленно выбросить вон, чтобы не осквернять душу черным колдовством. Менее принципиальный, зато более практичный Йорген утверждал, что поступать так ни в коем случае нельзя: неизвестно, в какие руки или лапы может попасть артефакт и каких бед натворить, «а нам еще пригодится». Ведьма Гедвиг Нахтигаль заняла нейтральную, хотя и несвойственную ей позицию. «Пусть о делах думают мужчины, а мое дело — варить обед и исцелять хвори», — сказала она себе, потому что в самом деле не знала, как лучше поступить. С одной стороны, чем чище и непорочнее душа того, кто выходит на борьбу со Злом, тем больше у него надежды на победу. С другой, не окажись при них жезла вчера — на борьбу со Злом сегодня некому было бы выходить… Право, как же сложно и неоднозначно устроен этот мир!
Когда черная фигура неожиданно возникла прямо перед их носом, все трое, не сговариваясь, выхватили мечи. Они уже успели прочно усвоить: ничего хорошего в здешних местах из овражков не вылезает. И этот случай, по твердому убеждению Йоргена фон Рауха, исключения не составлял. И даже не в том дело, что Черный Легивар ему решительно не нравился как личность. Целую ночь маг провел один, неизвестно где и как — мало ли, кто мог его за это время покусать? «Вдруг он уже давным-давно шторб или кто похуже?» — так подумалось Йоргену не без затаенной надежды.
Но маг заговорил — и стало ясно, что никто его не кусал… Или все-таки укусили? Слишком уж не походил он сегодняшний на себя вчерашнего, гордо и одиноко восседающего на древе!
— Господа, — сказал он, — я принял решение, и видят боги, как нелегко оно мне далось! Признаю, я был неправ, отказываясь от вашей помощи. Нас объединяет великая цель, и, действуя сообща, мы скорее достигнем успеха. Так вот, я решил — дальше мы последуем вместе. До конца!
Вот это да! Вот чего не ждали, того не ждали! Гедвиг и Кальпурций переглянулись, совершенно ошеломленные, а Йорген чуть не взвизгнул от восторга, услышав этакую новость. Ах, какие бескрайние горизонты, какие неисчерпаемые возможности для упражнений в остроумии открылись ему.
Ничего подобного говорить и делать ланцтрегер фон Раух, начальник гарнизона Ночной стражи, не стал. Только кивнул учтиво, взглянул магу прямо в глаза и сказал очень ровно, без тени иронии:
— Вы приняли весьма мудрое и взвешенное решение, господин Легивар. Мы будем рады вашему обществу.
Просто ему не хотелось брать на душу грех.
Глава 28,
в которой от меча погибает прожорливый кур, ланцтрегер фон Раух уподобляется сиротке Эвелине и в результате ему приходится расстаться с беспечной юностью…
На пятые сутки Тьмы степь стала сменяться редколесьем и степные твари лесными соответственно.
Первых наши друзья успели перевидать немало.
Были среди них и хорошо знакомые, те же вездесущие гифты к примеру. Были и похожие на знакомых. С виду вроде бы вампир, но не носферат, не шторб — другой породы. Отрубишь ему голову — лезет из раны во все стороны шустрая мелкая дрянь, смахивающая на облезлых крыс, и лови ее, чтобы не разбежалась! Встречались и вовсе неведомые чудища, сделанные по большей части на основе домашней скотины. Бараны с хищными клыками и умом извращенным, но не уступающим человеческому. Призрачные скелеты лошадей — эти водились только в темноте. Огромные — в два человеческих роста — петухи, голые, с синюшной пупырчатой кожей, омерзительные до невозможности!
Называлось сие нелепое создание — кур. Еще сам солтес Трех Холмов, провожая в путь, предупреждал: «Особливо берегитесь кура». Да, этого надо было беречься! Таким уж создала его Тьма, что сытости он не знал, стремился сожрать все подряд, невзирая на форму, размер и уровень боевой подготовки. Ел до тех пор, пока не заканчивалась еда или пока не лопалось брюхо. Тогда кур издыхал, но до этого доходило редко — не так уж много добычи водилось в искалеченной Тьмой степи. К тому же ее еще догнать нужно было. Другие темные твари вовсе не стремились послужить пропитанием для своего ненасытного собрата. Но не всем везло. Когда кур налетел, выпятив объемистое пузо, нелепо раскорячив культи крыльев, клокоча длинным тонким горлом, жадно раззявив клюв, вращая бессмысленными круглыми глазами, и Йорген одним красивым взмахом меча распорол его утробу — оттуда чего только не повывалилось. В куче полупереваренных остатков удалось различить головы и конечности по крайней мере пяти крупных, в рост человека, тварей. Это не считая разной мелочи и предметов вовсе несъедобных, вроде хорошего чугунного котелка, маленькой деревянной скамеечки и отреза плотной ткани с рисунком «огурец».
— Вот это прорва! — с восхищением присвистнул Йорген, вороша мечом смрадную кучу. — И как в него столько поместилось!
— Йорген, друг мой! — простонал Кальпурций, с трудом сдерживая рвотные позывы. — Ну что за необходимость копаться в этой мерзости? Неужели тебе самому не противно?
— Противно! — охотно согласился Йорген, чтобы не выглядеть слишком уж толстокожим, на самом деле ему было все равно. — Но меня Гедвиг просила подсчитать. У нее профессиональный интерес, а сама она не может.
— Правда?! — вскричал силониец, мгновенно позабыв собственные горести. — Давай я тебе помогу! Смотри: голова! Ты ее посчитал, не забыл?..
«Вот она — любовь!» — усмехнулся про себя ланцтрегер.
…Кроме нелепого кура, они изничтожили еще множество всяких тварей. Но только тех, кто сам на них нападал. Сытых не трогали — пусть живут пока, зачем на рожон лезть? «Мы должны бороться не с последствиями, а с причиной Зла», — важно изрек по этому поводу маг Легивар и был немного удивлен, что спорить с ним никто не стал.