Тьма. Сияние тьмы
Шрифт:
— Сегодня же Совет Кланов узнает твои слова! — ответил отец. — В них без сомнения, заключена мудрость, но воплотить подобное в один день мы не в силах. Воины и шаманы рассеяны по всему Ругодару, и зоркие Когтекрылы высматривают остатки змеиных языков. Чтобы собрать здесь тех, кто по Закону Предков имеет право отправиться в великий поход немедленно, потребуется время. Хотя бы несколько дней.
— К тому же тебе еще нельзя подниматься на ноги, — добавил Гнурд Пронзительный Взгляд, — иначе снова окажешься без сознания. Так или иначе, но ближайшие три дня у тебя нет другого выбора, кроме как поправляться. — Клыкастый старец улыбнулся, оборачиваясь к вождю: — Ты только посмотри на него, Трорг! Едва открыл глаза и одной ногой еще стоит в погребальном костре, а уже собрался в битву!
— Настоящий воин и благородный Орк! Достойный сын клана Дробящего Кулака! — горделиво
— Я возношу эту благодарность нашему Небесному Отцу вот уже тридцать лет, — коротко улыбнулся старый шаман, — а теперь, благородные Орки, оставим Огненного Смерча заботам целителя. Нас ожидает великое множество дел.
Зеленокожие гиганты покинули комнату, и с Трэргом остались лишь Мрарда и Нгорт Изгоняющий Недуг. Пока мать суетилась вокруг него, поправляя подушки и одеяло, целитель сплел несколько лечебных заклятий, и Трэрг погрузился в сон. К вечеру ему стало хуже. Раны, оставленные пробившими грудь стрелами, хоть и начали затягиваться под воздействием целительной магии, но заживали с трудом, ядовитой болью отдаваясь во всем теле. Собравшиеся вокруг него шаманы творили лечебные чары, но ощущения рассеченной плоти лишь ослабли, так и не исчезнув полностью. Старый Гнурд Пронзительный Взгляд хмурился все сильнее и долго плел над Трэргом заклятия, разбрасывая в воздухе магический порошок, исчезающий в желтых вспышках. Рвущее грудь монотонной болью лихорадочное полузабытье сменилось сном только под утро.
Во сне Трэрг увидел Белого Мага. Они скакали бок о бок по цветущей степи, сиреневый водопад ее волос развевался в порывах свежего ветра, и мелодичный смех, словно переливистый колокольчик, негромко звенел в такт шороху могучих конских лап. Девчонка дала шпоры коню, устремляясь вперед, и Трэрг помчался за ней, но почему-то никак не мог ее догнать. Она удалялась все сильнее, и вскоре он почувствовал, что задыхается от простой скачки. Грудь пронзило ноющей болью, и шаман увидел торчащие из нее стрелы. Короткие к’Зирдские древка оказались покрыты пылью, как если бы находились в его теле уже очень давно. Он попытался выдернуть их, но лишь обломал древка, и оставшиеся в пробитой груди наконечники заныли болью еще сильнее. Сидеть в седле стало тяжело, и Трэрг остановил коня. Шаман спешился и почувствовал, что ноги не желают держать его. Пришлось лечь на спину и смотреть на плывущие по бескрайнему небу легкие облака. Не желая оставить его в покое, боль в груди начала шевелиться, словно ползущая змея. Небо над ним потемнело, собираясь грозовыми тучами, солнце скрылось, и все вокруг погрузилось в полумрак, с каждым ударом боли сгущавшийся все сильнее. Где-то недалеко от него забрезжил свет. Трэрг пытался посмотреть на приближающееся свечение, но не смог повернуть голову, пробитая стрелой мышца не слушалась разума. Вскоре свет приблизился, и он увидел девчонку. Она склонилась над ним, застенчиво улыбаясь, и что-то тихо зашептала, творя Белую магию. Тело окуталось ласковым теплом, и боль исчезла, словно растворяясь вместе с шевелящимися подобно змеям обломанными стрелами в потоках исходящего от целительницы света. Грозовые тучи рассеялись, освобождая яркое солнце, и небо над ними вновь засветилось бесконечной лазурью. Айлани закончила плести чары и оценивающе посмотрела на Трэрга. Убедившись, что с ним все в порядке, она заговорщицки огляделась вокруг, словно опасалась быть замеченной, и наклонилась к лицу шамана. Ее губы коснулись его губ в поцелуе, и нежный, завораживающе приятный аромат ее кожи, донесшийся до него, показался настолько настоящим, что Трэрг открыл глаза. Зрачки Принцессы в панике расширились, и она торопливо отпрянула.
— Ты что здесь делаешь? — поинтересовался шаман, разглядывая ее порозовевшие щеки.
— У вас нервные окончания были повреждены в нескольких местах! — Торопливо объясняла Айлани. — Я исцелила повреждения, но требовалось убедиться в том, что чувствительность вернулась к ним! ’ — Вернулась, — ответил Трэрг, грозно посмотрев на нее, — будешь проверять что-нибудь еще?
— Нет-нет, вы в полном здравии, Ваше Величество! — спешно сказала она, окончательно смутившись. — Там, за дверью, ожидает ваша Семья. Мне пришлось выгнать их отсюда на время лечения. — Принцесса едва заметно вздохнула: — Они вас столь искренне любят… — в ее голосе проскользнули тоскливые нотки, — и очень переживают.
— Что же в том плохого? — удивился Трэрг. — Это же моя семья!
— Это прекрасно! — воскликнула девчонка. — Просто у меня тоже была семья, но… отношения в ней сложились совершенно иные…
Белый Маг отворила ее, и в комнату ворвалась орава детворы, вслед за которой вошли мать с отцом и множество родичей. В результате Трэргу пришлось принимать поздравления, обернувшись одеялом. После нескольких минут всеобщей радости отец заявил, что Трэргу не помешало бы облачиться в доспехи, как подобает великому шаману, и двое вождей из Совета Кланов торжественно внесли в комнату новенький шаманский доспех.
— Его изготовил сам Бгарг Искусный Молот, — объявил Трорг Дробящий Кулак, — по просьбе Совета Кланов. Он трудился над этой броней почти полгода, и сейчас Совет решил, что тебе пришло время надеть ее. Она легка и свободна, как положено шаману, и невиданно прочна, как и должно быть доспеху из Звездной Стали!
— Согласно Закону Предков, — добавил Гнурд Пронзительный Взгляд, — лучший шаман кланов должен наложить на нее защитные чары. — Он улыбнулся. — Но так как сильнее тебя в Ругодаре никого нет, придется тебе поднапрячься самому!
Орки рассмеялись, после чего отец объявил, что пора бы уже могучему шаману и переодеться, и изгнал всех из спальни. Уходя, Мрарда положила на кровать нательное белье и, убедившись, что в помещении никого не осталось, негромко произнесла:
— Трэрг, сын мой, поговори с Белым Магом, скажи девочке несколько добрых слов. — Мать укоризненно посмотрела на него. — Ради тебя она заставила этих напыщенных Эльфов изрядно пошевелиться! Я знаю, у Гнурда Пронзительного Взгляда не было возможности рассказать тебе, но только благодаря тому, что девочка вложила в твой медальон частицу своего сердца, ты не погиб, пронзенный стрелами, еще до того, как шаманы успели сплести первое лечебное заклятие! Медальон заставлял биться твое сердце в те мгновения, когда само оно уже не имело сил сокращаться.
Мать вышла из комнаты, и Трэрг облачился в доспехи. Броня сидела как влитая, чувствовалась работа лучшего кузнеца во всем Ругодаре. Он извлек из спинных ножен мечи и сделал несколько взмахов. Привыкать к доспеху не придется, Бгарг Искусный Молот сотворил его столь гениально, что у Трэрга возникло чувство, будто он носит эту броню всю жизнь. Мастерство Бгарга являлось непревзойденным. Рыгдард Кровавый наделил его небольшой способностью к магии, но возможностей этих не хватало на серьезное боевое заклятие. Проучившись у шаманов своего клана, Бгарг так и не стал одним из них. Вместо этого он неожиданно обнаружил в себе великую склонность к кузнечному делу, и его искусство, направляемое магическими потоками, очень быстро превзошло всех мастеров стали в Ругодаре. Выходящие из-под его молота изделия заранее раскупались вождями и старейшинами кланов и вручались в качестве знака признания заслуг перед народом наиболее достойным Оркам. Получить такой доспех в награду от Совета Кланов являлось великой честью. Наверняка многие кланы внесли для его изготовления свою долю Звездного Металла, одному лишь Дробящему Кулаку собрать столько упавших звезд было бы слишком сложной задачей.
Трэрг убрал мечи и направился на поиски Белого Мага. Она обнаружилась на улице, у дверей в дом, вместе с Лрангой. Девушки о чем-то беседовали, отвечая на приветствия проезжающих и проходящих мимо Орков. Большая толпа клыкастой детворы с неизменным игрушечным оружием суетилась вокруг стоящего на площади Летающего Голема Эльфов. Рядом с ним замерли четыре боевых Железных Голема, и маленькие сорванцы норовили взобраться им на плечи. В этот момент из раскрытого чрева Летающего Голема показывалась увенчанная шлемом из прозрачного металла голова седобородого эльфийского старца, облаченного в серебряный доспех Детей Богов, и детвора проворно разбегалась в разные стороны. Но стоило старцу скрыться внутри, как клыкастые непоседы мгновенно собирались вновь, и лазание продолжалось. Шаман подошел к девушкам, и Лранга, поприветствовав его, удалилась, сославшись на необходимость заняться поручениями деда.
— Почему ты покинула дом? — спросил он Белого Мага. — Я не успел поблагодарить тебя за спасение.
— Я не хотела мешать вам побыть вместе с семьей, — смутилась девчонка, — все были так счастливы, я никогда не видела столько искренних улыбок. В глазах пациентов обычно страх или надежда, исцеленные смотрят с благодарностью, а разбираться во взглядах придворных суть тратить зря время — там сплошь двуличие и лицемерие. В нашем королевстве нечасто встретишь кого-то, кто способен искренне радоваться за другого, особенно если сам он от этой выгоды не получает ничего.