Тьма
Шрифт:
Пацан по-детски поскреб макушку. Заговорил снова, как-то по-старушечьи щурясь вдаль, вглядываясь во что-то над волнами.
— Каково это, прийти к Элиону, не зная его столько времени…
— Откуда ты все знаешь?
Парень мигнул.
— Прогуляемся?
Он отвернулся и зашагал, не оглядываясь. Том осмотрелся, вздохнул и двинулся следом.
Вокруг было светло, как днем, хотя Том знал, что время ночное.
— Я видел тебя, глядя над водой. Знаешь, как велико это море?
—
— Оно простирается… вечно. Вечно и бесконечно. Это ведь что-то значит?
— Вечно?
— Вечно… звучит сердечно, — усмехнулся парень.
— Элионова работа?
— А чья же…
— Да… Остроумно.
Парень свернул к воде. Том осторожно последовал за ним.
— Зачерпни водицы.
Том нагнулся, осторожно запустил в теплую зеленую воду пальцы, ладони, ощущая, как потекла вверх, к плечам, энергия. Как будто прикоснулся к низковольтному проводнику и ощутил легкое покалывание, едва заметный электрический удар. Он зачерпнул воды и уставился на нее, глядя, как она просачивается сквозь неплотно сомкнутые пальцы.
— Чудесно, правда? И конца этому нет. Можно нестись туда, к центру, многократно превышая скорость света, но все равно никогда не доберешься.
Странным кажется, что что-то осязаемое может оказаться бесконечным. Ну ладно, космос… Но вода!
— Кажется невозможным.
— Да, если не учитывать, кто это устроил. Одним-единственным словом. А Элион может открыть рот, и сотни миллиардов слов посыплются с языка его. Может быть, ты его недооцениваешь.
Том отвел взгляд, пораженный собственной глупостью. Может, и вправду недооценил?
Но попробуй ненедооценить этакое величие!
Ребенок поднял хрупкую ручонку и вложил ее в ладонь Тома.
— Не расстраивайся, не переживай, — утешил он взрослого.
Том сомкнул пальцы вокруг ладони мальчика. Тот вскинул взгляд на Тома, и ему захотелось нагнуться и обнять малыша. Они зашагали дальше, держась за руки.
— Скажи мне, — начал он. — Мучает меня один вопрос…
— Да?
— Снятся мне сны. Я упал в черном лесу, потерял память, и с того дня мне снятся сны из древней истории.
— Знаю.
— И это знаешь?
— Разговоры, разговоры…
— Но можешь ли ты мне сказать, почему они мне снятся? Понимаю, звучит смешно, но иногда я думаю, что сны эти — реальность. Или что это здесь, сейчас — сон, а то, там, тогда — реальность. Мне хочется знать, что из всего этого настоящее, а что снится.
— Может быть, отвечу я тебе вопросом. Как ты думаешь, Создатель — он кто: лев или агнец?
— Не знаю. Не берусь судить.
— Иные говорят, что Он ягненок. Другие утверждают, что лев. Третьи, что Он и то и это. Но все это метафоры. Фикция, игра словами. Хотя Творец
— Да, понимаю. Метафоры.
— Как мы Его ни назовем, мы не изменим Его. Меняются лишь наши мысли о Нем. Возьмем, к примеру, меня. Как ты думаешь, я мальчик?
В руке Тома сжата тонкая детская ладонь. Сердце его как будто таяло, потому что он понимал, о чем говорит этот мальчик. Он как будто забыл, что обладает даром речи.
— Младенец, лев, агнец… Видел бы ты, каков я в драке. Не малец, не лев и уж, конечно, не ягненок.
Пять минут полного молчания. Они шагали рядом, мужчина и мальчик, рука об руку. Но нет, не в этом суть. Совсем не в этом. Нет…
Том вернулся к исходному вопросу.
— Так что же с моими снами?
— Может быть, то же и с твоими снами.
— То есть две реальности?
— Соображай, соображай!
Они шагали. Они. По песку? А может быть, по облаку… Томас не сознавал, да и не интересовался. Разум его витал в неведомых высях. Рука его двигалась рядом с телом, сжимая руку ребенка. Пальцы дрожали, но мальчишка не показывал вида, что замечает это.
Хотя, разумеется, замечал. Он все замечал.
— Черные леса… — снова заговорил Том. — Я был там. Может быть, и воды глотнул. Может быть, потому и сны посещают.
— Если бы ты выбрал воду Тилея, каждый заметил бы это.
Логично.
— Может быть, скажешь мне еще что-нибудь… Как и почему Элион допускает зло в черных лесах? Почему он не уничтожит шатаек?
— Зло дает его творениям возможность выбора, — сказал ребенок так, словно речь шла о чем-то очевидном. — А без возможности выбора исчезнет возможность любви.
— Любовь? — Том остановился.
Рука мальчика выскользнула из его ладони.
— Любовь зависит от зла? — удивился Том.
— Я так сказал? — Глаза мальчика озорно заблестели. — Любовь не может существовать без возможности выбора. Не хочешь же ты, чтобы человека лишили возможности любить?
Ага, снова Высокое Чувство. Любовь любой ценою…
Мальчик повернулся к морю, всмотрелся вдаль.
— Знаешь, что произошло бы, если бы все выбрали вместо воды Элиона воду Тилей?
— Микал сказал, что шатайки вырвались бы за границы черного леса. Что они принесли бы смерть.
— Смерть… Нет, еще хуже. Смерть заживо. Тилей овладел бы ими. Таково соглашение. Овладел бы умами и сердцами. Запах смерти их нестерпим для Элиона. И ревность его назначит высокую цену. — Зелень детских глаз как будто вспыхнула адскими огнями.
— Высока цена за зло, причиненное Элиону. Лишь кровью можно искупить такую вину. Большою кровью, большею, чем ты способен вообразить.