Тьма
Шрифт:
— Нет-нет, я в порядке. — Но Кара видела, что это не так.
— Может быть, обратиться к психологу? Что, если психолог обнаружит в твоих снах то, чего мы не видим и не понимаем. Может быть, ими можно лучше управлять. Может быть, он посоветует, как себя вести.
— Нет уж, спасибо! Не хватает еще, чтобы у меня в мозгах рылся какой-то шарлатан. Ох, Кара, у них уже есть штамм Рейзон, а Тилей мне теперь никогда ничего не расскажет. Полная безнадега.
— И там тоже безнадега?
— Где?
— В цветном лесу.
Он
— Не знаю, — он повернулся к Каре. — Если не вернусь, кто знает… С Танисом неладное творится. Если он пойдет… — Он подбежал к сестре. — Кара, мне нужно обратно! Ты должна мне помочь.
— Но ты только что проснулся. Ты и здесь нужен. Кроме того, ты ведь сейчас там спишь.
— Я там без сознания.
— Очнешься, когда придет пора. Ведь сколько ты не спишь здесь, значения не имеет, время не соответствует, сам знаешь. Кто-то возле тебя, он может тебя разбудить, если нужно. И ты не можешь этим управлять. А вот сколько ты не спишь здесь, это и от тебя зависит. Ты нам нужен здесь и сейчас. В любую минуту могут поступить результаты проверки.
Том подумал, кивнул. Они уселись на диван.
— Значит, из черного леса больше информации не будет?
— Не будет, совершенно точно.
— И от Рашели ничего?
— Ничего.
— В таком случае… Что у нас остается?
Он нахмурился, задумался.
— Моника. Надо сосредоточиться на Монике. Надо ее найти. И может быть, что-то в цветном лесу поможет этим поискам.
— Что ж, ты прав, Моника — фигура ключевая.
— Я держал ее в руках. Я мог бы схватить ее и унести. Мне нужно было остаться с ней.
— Ты держал ее в руках?
— Она целовала меня для маскировки, чтобы прошептать о Свенсоне и вирусе. Хотя не это главное.
— Может быть, как раз это и главное. Она произвела на тебя впечатление, но ты ее совсем не знаешь.
— Да брось ты!
— Я серьезно. В другое время этим можно было бы пренебречь, но не сейчас. — Она встала с дивана. — Ты толкуешь о спасении Рашели, а в спасении нуждается Моника. И скорее всего, именно ты должен спасти ее. Может быть, акцент не на Свенсоне, а на Монике. И сны твои, наверное, о том же. С чего бы иначе ты в нее влюбился?
Он открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
— Насколько я понимаю, помешать кому-то рассеять вирус почти невозможно. Пусть этим занимаются правительства.
— Ага, а Том сосредоточится на женщине. К черту профессионалов, ЦРУ, спецназ. Посторонитесь все, могучий Том идет!
— Сегодня утром ты проявил себя великолепно.
— Но повторить этого не смогу.
— Сможешь. Насколько я понимаю, это только начинается. Не исключено, что тебе придется еще чему-то подучиться.
Он не ответил.
— Я не шучу, Том. Сам посуди, ты не умираешь, дерешься, как черт. Ты…
— Дерешься? Да этот тип мог сломать мне шею
— Ты не выглядишь убитым. Особенно по телефону. Убитые не влюбляются. Не упрямься, Том! Я ведь тебя не осуждаю, наоборот…
— Ох, Кара, — тяжко вздохнул он. — Я всего лишь парень по имени Том. Я не напрашивался на все это. Мне не надо этого геройства. Я устал, как собака. — Ей показалось, что он готов заплакать.
Кара подошла к брату, обняла его. Он опустил голову на ее плечо.
— Извини, Том, не знаю даже, чем тебя утешить. Разве что сказать, что люблю тебя. Ты прав, ты просто обычный человек, Том. Но я чувствую, что этот Том больше, чем кто-либо может себе представить. В том числе и я. И что это еще только начало.
Дверь открылась, в комнату вошел Жак де Рейзон. Бледный, испуганный.
— Что? Есть новости?
— Моника права. Вы правы. При 179,47 градуса вакцина мутирует. Итоговый вирус, насколько мы можем судить, в высшей степени контагиозен и, весьма вероятно, смертелен.
— Надо же, какой сюрприз. — Том скептически ухмыльнулся.
Вальборг Свенсон скривил губы в легкой усмешке. В правой руке он держал запечатанную пробирку с прозрачной желтоватой жидкостью, рассматривая ее в свете висевшего прямо над головой потолочного светильника. Пальцы левой руки, лежавшей у него на коленях, нервно подрагивали. Он сжал левую руку в кулак, чтобы остановить дрожь.
— Кто бы мог предположить? — произнес он негромко. — Несколько капель этого желтого бульона изменят судьбу всего мира. И человек, у которого хватит мозгов их использовать.
За стеклом внизу беседовали, украдкой бросая взгляды вверх, восемь человек в белом. Мэтьюз, Сестанович, Бертон, Майлз… Не последние люди в мировой иерархии вирусологов. Они продали души Вальборгу Свенсону. Во имя науки, разумеется. Но с небольшими поправками: все разработки смертельных вирусов проводились якобы во имя создания антивирусов. Во что они верили и чем руководствовались, Свенсона не интересовало. Главное, что они брали у него деньги и выдавали результаты. Соблюдая при этом необходимую конфиденциальность.
— Приведите ее.
Карлос молча вышел.
Не один миллиард всадил он в этот проект. Сразу и не сосчитаешь. Исследовали широким фронтом, на передовом краю науки, а помогла, как водится, счастливая случайность.
Свенсон достаточно хорошо осведомлен в истории биологического оружия.
В 1346 году татары заслали солдат, зараженных чумой, в крепость Кафа на Черном море.
В 1422 году осаждающие забрасывали разлагающиеся трупы через стены крепостей в Богемии.
Во время Американской революции британские войска распространяли оспу среди гражданского населения в Квебеке и в Бостоне. В Бостоне попытка не удалась, в Квебеке в Континентальной армии разразилась эпидемия.