Тьма
Шрифт:
Конь Госпожи повсюду таскался за мною и, вроде бы, все примечал. В конце концов я сказал ему:
— Спасибо за компанию, приятель. Можешь возвращаться к своей хозяйке. — С собственным жеребцом я всегда говорил на равных, а этот был из той же породы. Ежели с таким зверюгой договоришься, он может сделать для тебя многое. Например свозить кого-нибудь в Таглиос. И обратно.
Хотелось бы знать, как обстоят дела у Дремы. Он не мог отъехать слишком уж далеко. С тех пор, как все обернулось такой хренью, прошло не так уж много времени.
Глава 78
Полосы толченого мела четко определяли сектора прицела, так что солдаты имели возможность эффективно истреблять Тени.
Кроме того. Госпожа снабдила меня некоторыми приспособлениями и инструкциями по их использованию. Предполагалось, что я буду придерживаться их строго и устою перед искушением что-либо упростить. Множество солдат собралось, чтобы понаблюдать за моими действиями. Таглианцы, в подавляющем большинстве, испытывали благоговейный трепет перед человеком, который, не будучи ни жрецом, ни кудесником, умел читать и писать, что заставляло меня чувствовать себя идиотом.
Указания Госпожи по существу сводились к необходимости уложить полукругом бухту из кожаной веревки, перекрыв самое опасное место, там, где первоначально стояли ворота. Точно такие же веревки, натянутые на деревянные колышки, перегородили дорогу. Я строго следовал инструкциям, никак не учитывавшим даже самый факт существования Знамени. Даже, если Госпожа и знала, что это не просто штандарт, она, похоже, не придавала ему особого значения.
Я наскоро оглядел нахально присвоенный нами бункер, паршивую землянку, где от пола до потолка было едва лишь три фута. Места могло хватить для четырех человек и связки бамбука. Вонища стояла страшная: с наступлением темноты никто не высовывался наружу по нужде. Дерьмовая халупа — но все лучше, чем мокнуть под дождем.
Как только Тень пересечет линию, отгороженную кожаной веревкой, пояснил я любопытствующим ребятам, ее поразит искра. Таким образом мы будем знать, где проходят Тени, сколько их и куда они направляются. И можем поражать их, не растрачивая зарядов.
Парней требовалось как-то приободрить. Перспектива прошлой ночи сулила им слабую надежду дотянуть до утра.
— Это, конечно, не перина, — сказал я Тай Дэю, поглаживая землю, — но почему бы тебе не отдохнуть?
Сам-то я собирался прилечь позже, тем паче, что все равно намеревался совершать разведывательную вылазку. Ежели, конечно, удастся. Вылезши наружу, я удобно пристроился на обломке старой стены и принялся рассматривать крышу моей новой хибары, смастряченную из тенеземского шатра. Куда ни глянь, всюду попадались на глаза отобранные у неприятеля трофеи. Но это не внушало особого оптимизма: имелись все основания полагать, что через месяц мы окажемся такими же измотанными и изможденными, какими были после прорыва блокады Дежагора.
По существу, мы всего-навсего удерживали горный кряж, хотя еще и могли делать вид, будто представляем собой армию. Но у неприятеля не осталось ничего, кроме разрозненных отрядов Могабы. Интересно, что предпримет Могаба, когда узнает, как огорчительно сложились дела у Длиннотени.
Об огорчении речь, оно и навстречь. То, что я увидел, отнюдь меня не обрадовало.
У подножия склона, там, где дорога уже не была дорогой и представляла собой лишь раздолбанную полосу грязи, появился дядюшка Дой. Подняв глаза, он таращился на Врата Теней. Появись он попозже, в сумерки, я бы его наверное не заметил. Позади него, поотстав ярдов на пятьдесят, плелась матушка Гота. Она ворчала так громко, что некоторые слова я мог разобрать даже на таком расстоянии. За спиной у обоих виднелись здоровенные узлы, наводившие на мысль, что они вновь решили присоединиться ко мне. Похоже, они стали профессиональными бродягами.
Я запустил камешком в ворону. Сам не особо целился, и птица не шибко испугалась — просто увернулась. С приходом сумерек птиц стало немного, хотя, признаться, их и днем не было без числа. Любопытно, что бы это значило? Вроде бы мы еще не дошли до того, чтобы жарить ворон. Может, они все улетели к своей мамочке? — Тай Дэй, — сказал я, — как случилось, что твоя мать и дядюшка Дой оказались здесь?
Тай Дэй высунулся из землянки, отпустил пару бранных словечек на нюень бао и вернулся назад. Создавалось впечатление, будто он напрочь утратил почтение к старшим.
Ответа на свой вопрос я не получил.
Проверив амулет, так и не возвращенный Костоправу, и оценив высоту отгоняющей Тени свечки, я решил, что у нас все будет в порядке. Хотелось в это верить.
Но какой-то мудрец, не мне чета, говаривал: «Никогда не доверяй колдунам».
Я закрыл глаза и принялся ждать.
— Эй, Мутен, ты знал ребят по имени Качала и Грузило? Я открыл глаза.
— Рыжий, сукин ты сын! Какими судьбами? Я ж тебя полгода не видел. Как дела?
— Как сажа бела. Я уж и забыл, когда мы встречались. Но, худо-бедно, руки-ноги при мне, и я еще дышу.
— Выходит, ты опять обскакал судьбу — для солдата это немало. А Качалу я помню. Он из Джайкури, и все его близкие погибли во время осады Дежагора. Он прибился к нам, когда мы вышли из города, а раньше, вроде бы, был каменщиком, но уже числился нашим, когда мы накрыли Обманников в Роковом Перелеске.
— Точно, тот самый малый. Он и на Чарандапраше здорово себя показал.
— Ну а другой, как его там… Грузило? Я его не припоминаю.
— Он вроде бы из тенеземцев. Попал к нам в плен: сначала работал, а потом принял присягу. Правда недавно, примерно месяц назад.
— Ну а мне то до них какое дело?
— Оба погибли прошлой ночью. Я решил, что тебе нужно об этом знать. Ведь ты заносишь имена погибших в летописи.
— Спасибо, что вспомнил. Хотя не уверен, что мне это нравится.
— В каком смысле?
— Да в том, ребята, что вы вспоминаете обо мне, только когда кто-нибудь из парней дает дуба. Приходите и говорите, чтобы я помянул его в Летописях.
— Уходил бы ты из штаба, Мурген. Возвращайся в строй. Тогда ты снова станешь не одним из них, а одним из нас.
Вот ведь чертовщина. Похоже, я и сам не заметил, как превратился в штабную крысу.
— Может ты и прав. Теперь, когда мы захватили Хозяина Теней, предстоят некоторые перемены. Я буду иметь в виду твое предложение.
Рыжий хмыкнул. Он не слишком поверил моим словам, но отправился к своим парням с чувством исполненного долга. Меня передернуло. С плато тянуло холодным ветром, и мне показалось, — хотелось верить, что только показалось, — будто он нес с собой запах Кины. Мне припомнился ветер, дувший на равнине смерти. Я подумал о том, чтобы навалить побольше камней к основанию Знамени — оно содрогалось под напором ветра, — но поленился.