Тьма
Шрифт:
— Скажи, дорогуша, ты ни чем не хочешь со мной поделиться? Может быть, у тебя есть маленький секрет, Ловец подмигнула мне. Госпоже не приходилось рассчитывать на успех. У меня сложилось впечатление, что ей хотелось убраться отсюда поскорее и подальше — хотя бы и в ад.
Госпожа пребывала в скверном расположении духа. Как и Ловец. К счастью для Кины, та была богиней и могла не особо беспокоиться по этому поводу.
Ловец улыбалась и, разумеется, ничего не отвечала. Я предполагал, что она не станет отвечать даже ради спасения собственной шкуры. Все Десять Взятых были уязвимы лишь настолько, насколько удавалось использовать их навязчивые идеи — Дерь-мо-о! — донеслось из темноты, эхом отдаваясь от стен. — Что это за хрень такая? Капитан! Мурген! Вы только взгляните.
Костоправ пожал плечами и кивнул. Сейчас не имело значения, куда его зовут и зачем. Ему нужен был предлог, чтобы ненадолго смыться от Госпожи.
Я зашаркал по полу, которого не видел, лишь ощущал его под ногами. Позади слышалось шарканье ног Костоправа. И бормотание: он бурчал себе под нос и покачивал головой, словно желая понять, какого черта он здесь делает. Не может же быть, чтобы последние тридцать лет он рвался именно сюда. Это просто бред. Чья-то злая шутка. Эти дурацкие развалины никак не могли быть местом рождения Вольных Отрядов Хатовара. Здесь не было никаких признаков… вообще ничего не было.
Я чувствовал, как нарастает в нем отчаяние. И знал: оно будет крепнуть и расти, пока не овладеет им полностью. А потом он убедит себя в том, что позволил себе отвлечься, сбиться с пути, а потому мы забрели не туда. Вскоре после возвращения в Кьяулун ему придет в голову, что для отыскания подлинного Хатовара необходимо раздобыть и прочесть старые Летописи. Любой ценой. В том числе и ценой кровопролития, способного положить начало Году Черепов. Что и требуется Кине.
Она есть тьма, это уж точно.
Я знавал кучу баб, которые с полным правом могли претендовать на это прозвище. Но сейчас оно в первую очередь принадлежало старушке Кине.
— Мать твою!.. — ругнулся Старик, ухватив меня за плечо. Он резко остановился всего в нескольких шагах от бездонной пропасти, той самой, откуда исходил красноватый свет и над которой, как можно было теперь видеть, слегка клубился туман. Задумавшись, он едва не навернулся в бездну. Но отнюдь не пропасть привлекла его внимание, равно как и внимание тех парней, которые подняли шум.
— Факелы! — взревел я. — Зажгите факелы! Больше света!
Факелов у братьев было полно, просто они старались не жечь их попусту.
— Здесь трон. Старый долбаный деревянный трон! У меня не хватило духу добавить, что к этому старому долбанному деревянному трону присобачено серебряными гвоздями человеческое тело. Или похожее на человеческое. Старое долбанное тело. Мне нужен был свет, чтобы рассмотреть его получше. Мне казалось, что у него открыты глаза, и очень не хотелось, чтобы это оказалось правдой.
— Это что еще за хрен моржовый? — спросил кто-то. — Настоящий великан!
Тай Дэй, как всегда таившийся в моей тени, произнес на нюень бао одну быструю фразу, из которой я понял только слова «Костяной Воин».
— Знаешь, кто это такой? — спросил я его.
— Возможно, это голем Шевитья, Каменный Воин. Нашел время вспоминать идиотские прозвища.
— Шевитья?..
Я знал, кто такие големы. Искусственные люди, созданные из глины. По некоторым поверьям, прародителей рода человеческого боги сотворили именно таким манером.
— Это гуннитский миф. Солдат Тьмы. Когда Кади, или Кина, была молода, она враждовала со всеми, и в ходе этих раздоров ослабила Повелителей Света настолько, что у Повелителей Тьмы появилась надежда одержать окончательную победу. Они послали целое войско демонов, и для Повелителей Света дела обернулись так худо, что бог Фретиньял, которого иногда считают отцом Кины, воззвал к дочери о помощи. Она согласилась, но руководствовалась при этом собственными интересами. В решающей битве на каменной равнине Кина — или Кади — становилась все больше и сильнее всякий раз, когда пожирала одного из демонов.
Эту историю я слышал. Она представляла собой лишь одну из множества версий мифа Некоторые утверждали, будто Кина была сотворена специально для битвы с демонами, посланными Повелителями Тьмы. Согласно убеждениям других, ее произвел на свет дьявол Ранашья, принявший облик Фретиньяла и разделивший ложе с Матой, представлявшей собой одно из воплощений гуннитской богини-прародительницы. Многие же настаивали на том, что Кина вовсе не принадлежит к гуннитскому пантеону и затесалась в него со стороны. О ней предпочитали не вспоминать, хотя с ее злобным могуществом приходилось считаться.
Но в интересующем нас аспекте большинство историй сводилось к одному — использовав Кину против сил зла, боги позволили ей набраться невероятной мощи, после чего она стала угрожать им. Тогда ее создатель — или отец — обманом погрузил свое детище в беспробудный сон, в котором она обречена пребывать до тех пор, пока ее последователи не пробудят ее, положив начало Году Черепов. Год Черепов рассматривался как нечто неминуемое и неотвратимое. Хотя Кина и пребывала во сне, некоторой, пусть и малой, частью своего божественного сознания она могла касаться мира и руководить действиями своих приверженцев. Однако усилия людей праведных и добродетельных позволяли оттягивать наступление Года Черепов до бесконечности.
Поняв, что они натворили, остальные Повелители Света велели Фретиньялу сотворить из глины демона и одарить его частицей собственной души, дабы он ожил и жил вечно. Этот демон, или голем, был наречен именем Шевитья, что значит «Не ведающий Смерти». Предполагалось, что он будет вечно охранять подступы к месту упокоения Кади. Однако я никогда не слышал о том, чтобы Шевитью пригвоздили к его месту. Что поделаешь. Костяной Воин, — жестокосердие свойственно даже богам.
— Это уж точно. Особенно богам. Но вполне возможно, что все это пустые байки. Я выслушал кучу подобных историй от Готы и Доя. Все они мне не нравились, и твоя нравится ничуть не больше. — Я повернулся к Костоправу: