То был мой театр
Шрифт:
Потом Евг. Евтушенко говорил, что сегодня, 23 апреля 1974 года, "и на нашей, поэтической, улице праздник". Очень достойно выступил Михаил Ульянов - сам по себе, от себя. Начал с анекдота про Любимова-актёра, а закончил такой великолепной здравицей, какой и на грузинском пиру не услышишь: "Пусть вам будет не десять лет, а пусть вам будет сто лет! Жизнь сложна в искусстве. Наверное, вы даже больше нас знаете, как она сложна (мы всё-таки живём несколько спокойнее, чем вы). Но именно потому, что вы беспокойны; именно потому, что вы ершисты; именно потому, что вы всё время в поисках; именно потому, что вы зубасты; именно потому, что вы неугомонны; именно потому, что у вас Любимов; именно потому, что вы такой сжатый кулак, - жить вам сто лет. Дай вам силы, дай
Вы мне читаете, притворщик,
свои стихи в порядке бреда.
Вы режиссёр, Юрий Петрович,
но я люблю вас как поэта.
Когда актёры, грим оттерши,
выходят, истину отведав,
вы - божьей милостью актёры,
но я люблю вас как поэтов.
Десятилетнюю традицию
уже не назовете модой.
Не сберегли мы наши лица,
для драки требуются морды.
Учи нас тангенсам-котангенсам,
таганская десятилетка.
Сегодня зрители Таганки
по совокупности - поэты.
Но мне иное время помнится,
когда крылатей серафимов
ко мне в елоховскую комнатку
явился кожаный Любимов.
Та куртка чёрная была
с каким-то огненным подбоем,
как у кузнечика крыла.
Нам было молодо обоим.
"Всё, что театр накопил за 10 лет"
("Мастер и Маргарита")
То был бенефис таганского мастерства, таганской режиссуры, сценографии, актёрства. Трудным праздником стала работа над этим пятичасовым в первом варианте спектаклем. Самым длинным из всех таганских.
Почему же тогда говорю о том, что праздник этот был недолгим? Потому что, вопреки законам математики, плюс помноженный на плюс, мастерство на мастерство в результате дали минус! Потому что перемножились мода на роман и мода на мой Театр; совсем не та публика валом повалила на "Мастера", и актёрам без встречной реакции зала, без своего зрителя очень скоро невмоготу стало играть этот многотрудный спектакль. До того дошло, что 10 марта 1980 года, в день 40-летия смерти Михаила Афанасьевича Булгакова в афишах специально объявили старого "Доброго человека...". Чтобы публика была - своя и, пусть случайная, лишь бы не эти холеные, блатные,
Простим театру этот запланированный обман. Спектакль того стоил. В тот булгаковский день он шёл сочно и смачно, как на премьере. Но без премьерного избыточного нерва. Не было самолюбования, была точность и была отдача, по-тагански полная, безудержная.
С замыслом сделать спектакль по Булгакову Любимов носился долго. Упоминал о нем ещё в том давнем интервью 1973 года, что приведено выше. Метался из стороны в сторону: то к "Театральному роману", который ему так и не суждено было поставить в Москве, то к рассказам. Сыграл на телевидении Мольера - в постановке А.В.Эфроса по булгаковской "Кабале святош". И, пройдя все эти круги булгаковского наследия, вновь вернулся к "Мастеру".
Управление культуры возражало, денег на булгаковский спектакль не дали, в план не включили. И тогда созрел, окончательно сложился замысел, в чём-то авантюрный: делать новый спектакль, но существу, без затрат - в старых, оставшихся от других спектаклей декорациях, с традиционной уже таганской атрибутикой.
В режиссёрском сценарии нашлось место и темному занавесу из "Гамлета", и кубикам из спектакля "Послушайте!", и гигантскому маятнику из "Часа пик", и кузову грузовика из "Зорь". Блуждающие огоньки знаменитого бала при свечах уже блуждали по таганской сцене в спектакле о Маяковском, помост, на котором восседает в этой же сцене королева-Маргарита, заимствован из "Пугачёва"...
Труднее всего было с исполнителями. Каждый из лидеров многого хотел. Володе Высоцкому, к примеру, очень хотелось сыграть Воланда. Но такой Воланд не устраивал Любимова: Володе была предложена роль поэта Ивана Бездомного - он отказался, вообще не был занят в этом спектакле. Наверняка мечтала о женственнейшей Маргарите Зина Славина. А досталась ей роль бесполого (или двоякополого) Азазелло. Маргариту же сыграла, наверное, менее талантливая, но больше подходившая к режиссёрской концепции и более привлекательная внешне Нина Шацкая... И так почти с каждой мало-мальски заметной ролью. Постепенно всё уладилось. Очень немногие артисты оказались в конце концов единственными исполнителями: Саша Трофимов -Иешуа, Виталий Шаповалов - Понтий Пилат, Иван Дыховичный - Фагот Коровьев, да Готлиб Михаилович Ронинсон - киевский дядюшка...
Некоторые дублёры появились позже. Так, Воланда вместе со Смеховым репетировал Хмельницкий, играть же в этом спектакле ему практически не пришлось. Немного много шутовства оказалось в его Воланде: чуть больше, чем надо, было в нём от опереточного дьявола. И на роль дьявола-интеллектуала, дьявола-философа в помощь Смехову ввели актёра-интеллектуала Севу Соболева...
Любопытна была премьерная афиша спектакля. Традиционная таганская вертикаль, в центре которой - очень крупными буквами название в две строки - МАСТЕР и МАРГАРИТА. Вдоль левого поля - перечисление названий всех глав булгаковского романа от первой "Никогда не разговаривайте с неизвестными" до последней
– "Прощение и вечный приют". Тем самым подчеркивалось, что на язык театра переведен весь многослойный и многосложный роман.
Справа под названием тем же шрифтом, но красной краской - пятистрочная ремарка:
Роман - старый
Актёры - старые
Режиссёр - старый
Декорации - старые
Музыка - старая.
Музыка действительно старая - старше, чем Таганка. Шествие на балу Сатаны, например, сопровождает тревожный мотив из балета Сергея Прокофьева "Ромео и Джульетта". Как гармонично влился он в небалетный, я бы сказал, антибалетный этот спектакль. Столь же естественны в нём вальсы Штрауса и фрагменты не слишком известных произведений итальянца Т.Альбинони и нашего соотечественника Ю.Буцко, писавшего музыку ко многим старым таганским спектаклям.