То, что предопределено
Шрифт:
«…Да, мое слово твердо. Короли не бросаются словами. Но мое сердце на стороне оскорбленных. Справедливость требует, чтобы я выступил в их защиту. Или хотя бы не вступал в войну против человека, мстящего за поругание чести… Какое-то безвыходное положение…»
Муха продолжала кружить. Именно сейчас это было невыносимо. Король наклонился вперед и закрыл лицо руками. Ладони были липкими от пота.
«Безвыходное положение… Какая духота! Верно, будет ливень. Вот и муха липнет. Дождь нужен. Давно не было дождя. Как бы не случилось неурожая…
Гийом выпрямился в кресле и прижался затылком к резной спинке, возведя глаза к потолку. Гримаса отчаяния была на его лице. Взгляд выхватил особо неказистый камень в кладке свода.
«Надо решать… Гнусное уродство! Все вокруг – гнусное уродство. Этот потолок. Мухи. Духота…»
Король тряхнул головой.
«Что ж. Если на вопрос нет простого ответа, надо рассмотреть его с разных сторон. Допустим, не существует морали и обязательств. Допустим. Примем в расчет только то, что между двумя соседними королевствами начинается война. На чьей стороне мне выгоднее выступить?»
Муха отлетала, билась в мутное окно с частым переплетом, возвращалась, снова отлетала. Гийом никак не мог сосредоточиться. Он стал проговаривать слова про себя.
«На чьей стороне выступить? Чья победа мне выгоднее? Если Эдмунд проиграет, его противник присоединит земли и будет владеть королевством по обе стороны моря. А я лишусь союзника на важном направлении за Бурым болотом. Это невыгодно.
Если Эдмунд победит, тогда союз останется в силе. У меня по-прежнему будет дружественный сосед. К тому же Эдмунд совсем еще неискушен, молод. Я всегда смогу добиться от него нужных мне решений и поступков. Это удобно. Эдмунд – удобный союзник, выгодный сосед».
Так мысли привели Гийома от понятия справедливости к понятию выгоды. Выгодно было выступить на стороне Эдмунда. А обязательства по союзу могут стать хорошим оправданием.
Мухи уже не было. Должно быть, она вылетела, найдя в переплете место с выпавшим стеклом. Но чувство мерзости и назойливости осталось. Возможно, совесть не давала королю покоя.
Когда на следующий день в конце охоты посланник подъехал к Гийому, тот уже был уверен в своем решении и готов его озвучить. В этот момент королевский конь внезапно вскинулся, захрапел и сделал несколько прыжков в сторону. Не всякий усидел бы в седле, но Гийом был хорошим наездником. Он сохранил равновесие, огладил коня, чтобы успокоить, и как можно непринужденнее сказал:
– Я отдал распоряжение собирать отряд. Мы идем к Эдмунду на помощь.
Король намеревался произнести эти слова весомо и твердо, но из-за досадной выходки лошади фраза прозвучала немного натянуто. Тем не менее рыцарь воодушевился и с жаром отвечал:
– Благодарю от имени моего короля! Вы благородный человек!
– Неплохая охота, как по-Вашему, а? – усмехнулся Гийом, показывая хорошее расположение духа. – И богатая добыча, не так ли?
– Несомненно, Ваше Величество! – Рыцарь вежливо поклонился.
Отряд Великого короля собирался медленно. Рыцари приходили в лагерь с оруженосцами. Размещались. Потом выяснялось, что у кого-то захромал конь, кто-то не смог собрать достаточный доспех. Некоторые отлучались на время и не спешили вернуться.
Лучники собирались отдельно. В их лагере пошел какой-то мор. Был слух, что колодцы отравлены. Кто и когда мог их отравить, было совершенно непонятно. В целом вроде никто специально не затягивал сбор, но выступить отряд не мог.
Гийом не выдвигался. Эдмунд ждал его, не решаясь предпринимать что-либо без старшего опытного союзника.
Заморский король тоже ждал – попутного ветра, чтобы переправиться через пролив. Идти только лишь на веслах было дольше. Лошади и люди будут утомлены. А что, если Эдмунд уже будет ждать на берегу?
Ветер стих, как только погрузка была закончена и оставалось только поднять паруса. Заморский король дал команду выгрузить лошадей. Он ждал два дня. Ветра не было. На третий день с кораблей сняли продовольствие и все, что могло испортиться. Шли дни. Попутного ветра не было.
В какой-то момент начало казаться, что все так и закончится не начавшись.
Приближалось время сбора урожая. Пехотинцы и лучники из крестьян начали собираться и уходить из лагерей. Вышло время – два месяца, в которые они были обязаны нести королевскую службу, а дома их ждали осенние работы.
Но настал день, когда Заморский король наполнил свои паруса ветром. Вскоре он выгрузился со своими отрядами на побережье. Люди жгли костры и отдыхали перед походом, отпустив лошадей в поле. Если бы Эдмунд встретил их на своем берегу во всеоружии, перевес был бы на его стороне. Но Эдмунд медлил – ждал обещанного отряда Гийома. Момент был упущен.
С рассветом отряд Заморского короля выступил. Они шли походным порядком. Но, строго говоря, что-то похожее на порядок было у первой сотни приближенных рыцарей. Дальше строй ломался, конные и пешие воины двигались по дороге вперемешку, растянувшись на несколько лье. Еще дальше тащились повозки обоза.
Дорога шла кромкой поля. Крестьянин с серпом остановил работу и хмуро разглядывал чужаков. Рыцари не обратили на него никакого внимания. Но один из лучников, угрюмый малый, остановился и посмотрел крестьянину в глаза.
Помедлив, лучник достал из подсумка кремень, с сосредоточенным видом приладил к нему трут из лоскутка обожженного льняного полотна, привычным движением подхватил с пояса железное кресало.
Через минуту огонь побежал по сухой ячменной соломе. Малый спокойно убрал кремень и пошел не оборачиваясь. Его не интересовало дальнейшее.
По пути воины убивали скот ради забавы, топтали и поджигали поля. Они пьянели от вседозволенности и творили все большую и большую дичь. Таким порядком рыцари и ополченцы достигли предместий королевского дворца.