«Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается
Шрифт:
— Он пьяный! Остановите! — кричит женщина в автобусе.
— Так можно и людей угробить! — басит мужчина.
Около рынка на окраине города Пурвит снова тормозит — здесь легче всего бросить автобус, замести следы — но снова помеха: навстречу шагает взвод солдат с белыми свертками под мышкой.
Дорога разветвляется. Слева приближается колонна грузовиков с кукурузой. Пурвит решает ехать вправо, в горы. Мужчина в рабочем комбинезоне вскакивает со своего места и барабанит в стеклянную переборку кабины. Пурвит даже не оборачивается. Другие пассажиры тоже колотят по толстому автомобильному стеклу, но оно выдерживает. Выскочить на ходу в незакрытую дверь никто не решается.
Горная дорога сужается, повороты все круче. Какая-то девушка, спотыкаясь, добирается до переборки кабины.
В зеркальце Пурвит видит Мару. Пока он на вокзальной площади заводил мотор, она успела вскочить в автобус.
Взгляд Мары впился в остановившиеся глаза убийцы. Она видит их в зеркальце водителя.
Теперь она догадалась, что произошло. Поняв, что Межулис намерен его выдать, Пурвит убил сообщника, инсценировал свою смерть, чтобы отвести подозрения на Межулиса. И этот сатанинский план почти удался.
Мара опускает руку в карман, нащупывает пистолет, но в создавшейся ситуации оружие бесполезно. Если выстрелить в Пурвита, потерявший управление автобус сорвется в пропасть.
Пурвит по-прежнему не спускает глаз с Мары. В его взгляде проскальзывает новое выражение. Она, только она узнала его! Пурвит поворачивает кран, и в следующий момент с негромким зловещим шипением закрываются пневматические двери. Теперь она в западне.
Мара оглядывается и чуть не вскрикивает от радости. На изрядном расстоянии ниже автобуса по виткам серпантина мчатся два мотоцикла. Милиция! Скоро они нагонят автобус.
Пурвит тоже заметил погоню, но скорость не прибавляет.
Как раз наоборот — ход машины постепенно замедляется.
Автобус достиг перевала. Отсюда дорога снова идет вниз. Пурвит распахивает дверцу кабины. Выпрыгивает.
Автобус теперь идет прямо на скалу, а Пурвит прыгает в кустарник, растущий по краю обрыва.
В автобусе — крики.
Спасти всех может только чудо. Чудо или тормоза.
Мара как загипнотизированная впилась взглядом в тормозную педаль. Но их разделяет не поддающаяся ударам стенка.
В ту минуту, когда от скалы их отделяет всего несколько десятков метров, Мара вспоминает про пистолет. Выхватив оружие, она несколько раз подряд стреляет в окно. Вокруг пробитых пулями дырок образуются сеточки мелких трещин, они молниеносно распространяются по всему стеклу. Мара ударяет по нему рукояткой пистолета, стекло рассыпается крошевом.
Мара влезает в кабину и изо всех сил жмет на тормозную педаль. Силы не хватает. Мара отчаянно крутит рулевое колесо, стараясь вывести автобус на дорогу. Наконец автобус останавливается.
Мара протягивает руку, чтобы повернуть кран пневматического управления дверцами, но рука ее застывает. Она заметила Пурвита. Пурвит бежит по крутому склону, скользит, падает, опять бежит. Мотоциклисты еще не выехали на перевал и не видят Пурвита… Неужели ему удастся бежать?
Внизу на шоссе показывается «Волга» с эмблемой такси. Шофер услужливо сбавляет ход и останавливается. Пурвит открывает переднюю дверцу.
— Вперед! — Он откидывается на спинку сиденья.
Позади вырастает фигура капитана Братуня, прятавшегося за спинкой переднего сиденья. В затылок наведено дуло пистолета. Пурвит подымает руки.
И вот мы снова на том же месте, откуда начинается рассказ, в кафе. Как и тогда, играет оркестр.
— Ты мог бы заказать шампанское, — говорит Мара.
— Что же мы празднуем?
— Мое повышение не состоится. Григаст решил оставить меня в опергруппе.
— Тогда сейчас самый подходящий случай вручить наконец мой подарок. — Эрберт кладет перед ней Будду из слоновой кости. — Только, к сожалению, головки так и нет…
— У меня тоже есть для тебя подарок. — Мара улыбается и достает из сумочки отломанную головку.