Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
А голос повторял опять и опять:
— Сердца должны быть твердыми.
Но взгляды были по-прежнему ласковыми, а лица добрыми. Мальчуган в желтой повязке спустился вниз.
Воцарилась тишина, и старик в синем плаще сказал Тоби:
— Ты должен вернуться обратно, Ветка.
Тоби почувствовал, что веки у него стали тяжелыми, язык прилип к гортани. Но он все-таки набрался сил и переспросил:
— Вернуться?
Он не мог поверить, что судьба восстала против него.
— Да, Ветка. Трава очень нежная, и ты должен уйти. Твой народ этой ночью забрал у нас девять человек. Двенадцать забрали,
Слушая его, Тоби весь напрягся, а старик продолжал:
— Если твой народ не знает другого языка, кроме языка мертвецов, мы тоже выучим этот грустный язык.
Тоби попробовал встать, а когда встал, заговорил:
— Мой народ? Мой народ преследует меня. Мой народ убил моих отца и мать. Мой народ лишил меня друзей. Он сжигает меня своей ненавистью. И я должен держать ответ за мой народ?
Он обращался к каждому, поворачиваясь в разные стороны. Босыми ногами он чувствовал влажную жирную землю — непривычное ощущение! — и, обессилев, снова упал на эту землю и тихо попросил:
— Убейте меня. Иначе это сделает мой народ. Я пришел из ниоткуда. У меня никого нет. Я хочу остаться здесь. Убейте меня.
— У тебя в глазах молния, Ветка, я знаю, что ты страдал, — сказал глухим голосом старик в синем плаще.
Все лица затуманило облако грусти. Молния в глазах — неотторжимый знак сиротства, знак тех, кто потерял родителей. Только это племя умело распознавать крошечные шрамы, которые оставляет горе.
И в мгновение ока все они исчезли в лесу густой травы.
Тоби остался один. Он лежал и не двигался. Лежал, прижимаясь к земле. На дереве земля была редкостью, ее приносил в виде пыли ветер. Ее собирали во впадинах коры, делали маленькие садики или рисовали ею. А здесь… Где же он оказался, если вокруг повсюду так много земли?
Тоби услышал тихий свист и шорох возле себя. Между двумя стеблями появился мальчуган в желтой повязке. Он подошел к Тоби, Тоби приоткрыл глаза и спросил:
— Скажи мне, где мы? В какой части Дерева? И почему мне сказали о молнии в глазах?
Мальчуган ничего не ответил. Он наклонился к Тоби и стер пальцем грязь вокруг его глаз. Мальчугану было лет семь. У него было круглое, как луна, лицо, волосы ежиком, торчащие во все стороны, и светло-коричневая кожа. Грязь на его ногах казалась темными носочками. Тоби про себя сразу прозвал его Луной.
— Хочешь знать, где твое Дерево? Гляди.
Малыш Луна хлопнул в ладоши, и на них упала огромная тень. Мальчишка расхохотался.
— Что это? — не понял Тоби.
— Твое Дерево.
Глядя на недоумевающее лицо Тоби, малыш Луна стал смеяться еще громче, а потом принялся объяснять:
— Это тень Дерева. Я знаю, когда она вечером упадет на траву. Я чувствую ее как холодок за ушами.
— Тень Дерева?
В мире, куда его принесла птица, Дерево было всего лишь тенью, которая ложится на траву перед наступлением ночи. Далекой планетой, которая загораживает солнце, когда оно клонится к закату. А если подобраться к нему слишком близко — ища крошку древесины или в погоне за термитом, — рискуешь жизнью.
Дерево — запретная планета для Травяного Племени. Они мирно живут, отдавшись на милость бескрайней степи; спят где придется — в ненадежных укрытиях, обреченных на гибель любым ненастьем. Да, трава — она очень нежная, бури пригибают ее к земле, снег сжигает, дождь топит.
Травяное Племя кочует по лесу травы, живя вместе с ней ее трудной жизнью. И если люди Дерева начнут убивать их, равновесию придет конец.
Глядя на своего маленького приятеля, Тоби заметил, что его смуглая кожа покрыта, словно сеткой, растрескавшейся грязью, и понял, почему люди Дерева называют Травяное Племя Облезлыми.
26
Последний путь
Когда на рассвете за Тоби придут и решат его судьбу, он не будет ни на кого в обиде.
Мальчуган не ушел вместе со взрослыми. Он растянулся на земле возле Тоби, и они так и лежали рядышком. Малыш Луна что-то напевал, не размыкая губ, как пела до этого женщина. Потом сел и, притоптывая в такт ногой, заставил звенеть жалобно и протяжно травяной волосок.
Тоби задумался: осталось ли на свете хоть что-нибудь, что привязывает его к жизни?
Родители, Нижние Ветви, Элиза, Лео Блю, Нильс Амен — все стали прошлым. На земле не было ни единого живого существа, которое думало бы о Тоби. Тоби больше ни от кого ничего не ждал.
К ним подошел человек. С виду совсем не здоровяк — стройный юноша со спокойным взглядом. Он взглянул на лежащего на земле связанного Тоби, наклонился, надел на Тоби мешок и взвалил мешок на спину. Тоби почувствовал себя бараном, которого несут на заклание.
Теперь он понял, почему женщина назвала его рубашку мешком. Облезлые не носили рубашек, зато носили заплечные мешки с длинными завязками наподобие рукавов, чтобы равномерно распределять тяжесть.
Юноша попрощался с малышом Луной и двинулся в путь. Тоби знал, что для него этот путь последний.
Они долго шли по лесу, и лес становился все темнее и темнее. Носильщик шел ровным пружинистым шагом, дышал размеренно, спокойно. Тоби сложился в мешке пополам, лежал и не шевелился. Сквозь прореху он заметил, что малыш Луна потихоньку идет за ними. Время от времени носильщик останавливался и кричал мальчугану:
— Отправляйся домой, Тряпичка! И смотри, берегись возле заводи лягушек!
Заводь. Лягушки. Тоби опять ничего не понял. Похоже, что малыш Луна тоже мало что понимал, потому что продолжал идти за ними, пробираясь между лиан и пучков травы.
— Не ходи за нами, Тряпичка! Иди к сестре, она напечет тебе блинчиков.
Тоби чуть не подпрыгнул в мешке. Блинчики! Что поделать, если он не мог не думать об Элизе? Он вытер мокрые глаза грубой мешковиной. По языку потекло воспоминание о сладком меде. Но ему не суждено изведать вкус счастья.
Дорога постепенно шла под уклон. Тоби заметил, что вокруг, куда ни взглянешь, блестит вода. Юноша зажег фонарь. Травяной лес отражался в водяном зеркале и казался бескрайним. Новый мир, полный тайн, завораживал Тоби.