Тоби Лолнесс. На волосок от гибели
Шрифт:
— А мои родители? Где они?
Никто не решился ему ответить.
— Их зовут Сим и Майя Лолнесс, — затараторил Тоби. — Мои родители… Мой папа, он очень высокий, а когда смеется, всё вокруг тоже смеется. У него в ладонях помещается моя голова. Он подарил мне звезду. Звезда называется Альтаир.
— Мы их знаем, Тоби, — шепотом сказал Ольмек-старший.
Тоби сам не знал, что говорит, но продолжал бормотать:
— Моя мама пониже папы. От нее пахнет хлебом из тертых листьев с пыльцой. Она поет, только когда ее никто не слышит. Но можно подслушать. Скажешь: «Пойду прогуляюсь», — а сам приложишь ухо
По его щекам потекли слезы.
— Мои родители — они всегда вдвоем. Их узнаешь по тому, как они смотрят друг на друга. Их узнаешь среди сотен тысяч людей…
Мать Лекса сказала тихо-тихо:
— Знаешь… Они с самого начала стали выдавать нас за них. Даже повесили на дверях табличку «Лолнессы». Но я думаю, Тоби, милый… Я думаю…
Голос ее был само тепло, в нем исчезло все, кроме правды. Она собралась с духом и сказала:
— Я думаю, Тоби, что тебе больше не стоит искать своих родителей.
Тоби вышел из камеры. Проходя мимо Лекса, он протянул ему ключ. Ключ отпирал и цепи, которыми были скованы его родители. Лексу удалось справиться с дверью с помощью рычага, но перед цепями он оказался бессилен. Он поблагодарил Тоби и бросился к родителям.
Тоби шел по ветке омелы, сиявшей от росы. Туман рассеялся, и стало видно, как занимается день. На листья уже легли розовые блики.
Тем, кому больно, надо бы запретить смотреть на восход.
Тоби твердил себе, что конец ветки будет концом его жизни.
Его горю нет утешения. Они расправились с его мамой и папой, а Элиза — единственный лучик в сгустившемся мраке — оказалась предательницей. Она убедила его, что родители живы, что они в Гнобле, а потом бросила в восковом саркофаге, отдала на расправу. А жестокость, с какой она раздавила этому несчастному руку? Все говорило против нее…
Тоби захлестнула боль. Элиза! Оборвалась последняя ниточка, которая связывала его с жизнью.
И тут он услышал птицу.
Если бы он не услышал над собой щебет, все, возможно, сложилось бы иначе. Но Тоби добрался до конца ветки и схватился за огромную, полупрозрачную, похожую на луну ягоду. Птица приближалась. Тоби смотрел, как она машет крыльями. Это была славка — их очень любил его папа.
Тоби всегда боялся птиц. Единственная книга, которую он так и не решился открыть, была книга Сима Лолнесса о славках в беретах. Маленькая книжечка с очень страшными картинками.
Но в это утро Тоби не боялся ничего. Он теснее прижался к ягоде. Потом, словно червяк, вдавился в ее мякоть, которая оказалась очень податливой. Внутри Тоби нащупал продолговатую косточку и уцепился за нее обеими руками. Теперь он был в другом саркофаге, круглом и белом. В нем он собирался проститься с миром.
Через минуту белую ягоду на лету подхватила славка.
25
В ином мире
Когда профессор Лолнесс был еще маленьким, на одной из Северных Ветвей, где они тогда жили, висел давно оставленный всеми шар омелы, и назывался он Сайпур. Когда-то давным-давно в нем была небольшая гостиница. Жители окрестных ветвей приезжали в нее на несколько дней отдохнуть, уверяя, что нет чище воздуха, чем в Сайпуре. Однако неожиданное несчастье отбило у путешественников охоту останавливаться в омеле, и она опустела. А несчастье случилось страшное: семью Астонов — отца, мать и двоих детей — проглотила славка.
Гостиница Сайпур закрылась. Все оплакивали Астонов. Но… не прошло и нескольких дней, как все Астоны, живые и здоровые, появились на Южной стороне дерева. Никто так и не узнал, что с ними произошло. А сами они ничего не помнили.
И все же больше никто не захотел отдыхать в Сайпуре.
Маленький Сим Лолнесс не увлекался приключениями, его друг Зеф Кларак — тоже. Но в их компании был и третий, Эль Блю, будущий отец Лео. Ему еще и девяти не исполнилось, а он готов был ввязаться в любую авантюру, рискуя жизнью. Он и увлек Сима и Зефа в лабиринт омелы, которая стала их царством.
Каждый воскресный день мальчишки странствовали по своей омеле, а их родители считали, что они занимаются со старичком учителем, который помогает им готовить домашние задания. Вечером, возвращаясь домой, они показывали тетрадки, густо исписанные мелким почерком.
Задания были выполнены на «отлично». Учитель Бикфор, как видно, был замечательным педагогом.
Юный Зеф с упоением рассказывал о старичке с длинными усами, которые тот пропускает между пальцами, окликая их по фамилиям: Кларак, Блю и Лолнесс. «С тех пор как он ушел на пенсию, — рассказывал Зеф, — единственной его радостью стали ученики, которым он помогает добиться успеха. Но у него есть одно условие: он не желает встречаться с родителями». Зеф подражал басовитому голосу старика: «Избавьте меня от родителей! За всю жизнь они мне так надоели. Увижу хоть одного — паштет сделаю!» И родители Зефа невольно вздрагивали. Зеф и в детстве умел производить впечатление на слушателей.
Желающих доверить своих детей воскресной школе Бикфора было много, но мальчишки с сожалением объясняли, что старик больше учеников не берет.
Прибежав в Сайпур к девяти часам утра, Кларак и Блю отдавали свои тетрадки Симу, и тот быстренько делал задания для всех троих.
Если честно, то нигде на Дереве и в помине не было никакого учителя Бикфора.
К десяти часам домашние задания были выполнены, и ребята целый день делали что хотели: Кларак мечтал, Блю забавлялся с бумерангом, Сим наблюдал окружающий мир, накапливая знания и вопросы.
Иногда Эль Блю звал друзей посмотреть на гигантских птиц, которые клевали ягоды. Сим и Зеф предпочитали держаться от них подальше. Вот тогда-то Сим и познакомился со славками. На голове у них были темные перышки, и казалось, будто они в беретах.
Как раз в воскресной школе Бикфора девятилетний Сим и писал свою книгу о славках в беретах и делал к ней иллюстрации. Свое первое произведение он бережно сохранил и навсегда остался верен берету.
Славки были гораздо меньше дроздов и никогда не проглатывали ягод. Они брали их в клюв и исчезали. Работа Сима была посвящена размышлениям, что же славки делают с унесенными ягодами.