«Точка бифуркации»
Шрифт:
Итак, «Нахимов», «Мономах» и «Донской» последовательно повернули на четыре румба к норду, стараясь подальше от четырнадцатидюймовых клыков, которыми скалились барбеты «адмиралов», и Дубасов скомандовал срочно вызывать по радио воздушную поддержку. После стычки с англичанами в Средиземном Море контр-адмирал со всей страстью неофита уверовал в эффективность боевых дирижаблей, а последующие события – лихой прорыв через датские проливы и рейд на Спитхэд – только укрепили его в этом. И теперь флотоводец искренне полагал, что нужно только продержаться, самое большее, час – а там уж появление летучего подкрепления кардинально изменит ситуацию в их пользу.
Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», на котором держал флаг командир русского отряда, контр-адмирал Дубасов, закладывался с оглядкой на проекты крейсеров типа «Имперьюз». Солидная броневая защита и вооружение, удачно расположенное в четырёх башнях, должно было позволить противостоять именно этому типу британских броненосных крейсеров. Следовавшие мателотами «Донской» и «Мономах» соответствовали флагману по вооружению и броневой защите, немного даже превосходя в скорости, и Дубасов, приказавший сосредоточить огонь всех орудий отряда на концевом «Уорспайте», резонно рассчитывал избить британский крейсер снарядами на расходящихся курсах - а там, либо оторваться, пользуясь небольшим преимуществом в скорости, от броненосной фаланги Хорнби, либо, когда вступит, наконец, в строй «Фуруна», ковырять «просвещённых мореплавателей» с предельной дистанции, вынуждая их впустую истощать запасы снарядных погребов.
Но, как известно, человек предполагает, а Фортуна – или Бог, это уж как посмотреть, - располагает. В военно-морской литературе и публицистике существует такое понятие, как «золотой снаряд» - особо, порой даже незаслуженно удачное попадание, разом решившее судьбу баталии. Случается такое далеко не всегда, но уж если случается – то надолго остаётся в памяти и на страницах исторических трудов. Таким «золотым снарядом» был, например, тот, что одним махом уничтожил адмирала Витгефта и его штаб в битве в Жёлтом море – когда практически выигранное сражение обернулось для Первой Тихоокеанской эскадры позорным бегством в Порт-Артур и по нейтральным портам. Можно вспомнить и другие, не столь, возможно, эффектные, но очевидные примеры – скажем, удачное попадание двенадцатидюймового снаряда русского эскадренного броненосца «Ефстафий» по турецкому («Явуз Султан Селим» (он же, если кто забыл, германский линейный крейсер «Гебен») в бою у мыса Сарыч.
Так вот, на долю русского крейсерского отряда в этом сражении (позже его назовут «бой у Готланда») выпало сразу два таких попадания, и первое почти в точности повторяло то, что было получено «Цесаревичем» в битве в Жёлтом море. Снаряд британского главного калибра угодил точно в боевую рубку «Нахимова» - и хотяшестидюймовая броня выдержала удар, сотрясение, отколовшиеся от стен рубки куски брони и раскалённые пороховые газы, заполнившие рубку (одна из броневых дверей была в этот момент открыта), покончили со всеми, кто там находился, включая сюда самого Дубасова, командира крейсера капитана 1-го ранга Деливрона, старшего офицера, штурманского офицера и старшего артиллериста. Лишившийся управления крейсер выкатился из строя; командир следовавшего за ним в кильватере «Мономаха» приказал поворачивать влево, и таким образом, выбитый из строя «Нахимов» оказался между русскими и английскими крейсерами. Капитан первого ранга Томас Белчер, командовавший британским отрядом, отреагировал молниеносно: «Имперьюз» и «Уорспайт» повернули на двенадцать румбов и принялись засыпать «Нахимов» снарядами с дистанции в две с половиной мили. Сами они при этом были прикрыты корпусом русского крейсера от «Мономаха» и «Донского», так что игра шла, как говорится, в одни ворота.
«Орудия «Нахимова» пытались отвечать на этот град огня и чугуна, и даже не без успеха – восьмидюймовый снаряд сбил на «Имперьюзе» трубу, другой разорвался на полубюте, уничтожив прислугу сорокасемимиллиметрового орудия и разбив в щепки барказ. Но это не могло остановить британцев – по-прежнему, прикрываясь корпусом «Нахимова» от двух других русских крейсеров, они сократили дистанцию до мили с четвертью, после чего пустили в дело подводные минные аппараты.
Любому, кто интересуется историей войны на море, известно, что этот вид вооружения крайне редко приносил сколько-нибудь заметные результаты – начиная с промаха минёров британского «Шаха» по перуанскому монитору «Уаскар», что стало первым случаем применения самодвижущихся мин в морском бою. Но в этот ноябрьский день 1889-го от Рождества Христова года привычные правила и стереотипы, похоже, перестали действовать, и в «Нахимов» одна за другой угодили сразу три торпеды из шести, выпущенных с британских крейсеров – невиданно, нереально высокий процент попаданий! Этого хватило с лихвой: три взрыва, два из которых пришлись почти в одну точку, разворотили борт русского крейсера, он стал крениться, принимая воду - и лейтенант Гуркеев, принявший командование, скомандовал покинуть гибнущий корабль.
Бой между тем и не думал затихать. Отходящие «Донской» с «Мономахом» огрызались из кормовых плутонгов по британским крейсерам, а с зюйд-веста на них неудержимо накатывались британские броненосцы, успевшие закончить поворот и выстроиться уступом вправо. При таком раскладе русским крейсерам, зажатым между двумя неприятельскими броненосными шеренгами, наверняка пришлось бы туго, не спаси положение «Лейтенант Ильин». Радиолокатор на нём всё ещё не действовал, но это уже не играло роли - туман давно развеялся, да и стрельба на таких дистанциях не требовала особых ухищрений. Каким-то чудом избежав ураганного огня противоминных плутонгов вражеских броненосцев,этот маленький кораблик сократил дистанцию до десяти кабельтовых и выпустил из носового торпедного аппарата мину, целя по головному «Коллингвуду». А когда смертоносная «рыбка» прошла под самым носом британского флагмана, вынудив того резко рыскнуть по курсу - довернул, не сбавляя ходя, на шесть румбов и дал залп из всех трёх минных аппаратов правого борта. Броненосец заложил ещё один коордонат, уворачиваясь от смертоносных рыбок – и едва не столкнулся с идущим позади в полутора кабельтовых «Хоувом». Возникшее замешательство привело к тому, что британский ордер в мгновение ока превратился в нестройную толпу кораблей, пытающихся всеми силами избежать столкновения - и «Мономах» с «Донским» умело воспользовались этим, выскользнув из западни, пройдя в миле с четвертью под кормой концевых броненосцев Хорнби.
Но маленький храбрый кораблик дорого заплатил за свой подвиг. В тот момент, когда он уже развернулся к неприятелю кормой, чтобы дать «фулл спид» и уносить ноги, случилось второе «золотое попадание», поставившее точку в этом несчастливом для русских моряков сражении. Шестидюймовый снаряд кормового плутонга «Коллингвуда» угодил точнёхонько в якорные мины, ожидающие своего часа на палубе «Лейтенанта Ильина». Громадное полотнище огня, взметнувшееся над серыми водами оглушительный грохот, отголоски которого слышали не только рыбаки у берегов Готланда, но и обитатели куда более удалённых островов Моонзундского архипелага –когда дым рассеялся, на взбаламученной поверхности моря не было ничего, кроме пены и обломков. Минный крейсер погиб, сгинул, рассеялся в пыль вместе с десятью офицерами и ста шестью матросами экипажа. Вместе с ними взрыв разметал над волнами то немногое, что осталось от лейтенант Вахрамеева, так и не успевшего выяснить, в чём причина неполадок безотказной «Фуруны», на которую так надеялся погибший вместе со своим флагманом контр-адмирал Дубасов.
Из дневника мичмана
Ивана Семёнова.
«…на момент нашего прибытия бой уже закончился - во всяком случае, так это выглядело с высоты в три тысячи футов, на которой держался клин из трёх дирижаблей. В мощный сорокакратный бинокль (ещё один аксессуар из совсем других времён) я ясно видел, как русские крейсера, густо дымя трубами, торопились покинуть поле боя. Время от времени вокруг них вырастали всплески от падений неприятельских снарядов, казематные восьмидюймовки русских крейсеров отплёвывались столбами белого дыма из казематных орудий, но попаданий я не видел - это было уже размахивание кулаками после драки. "Мономаху" и "Донскому" и без того крепко досталось: на корме первого полыхал сильный пожар, второй же лишился грот-мачты, и волны на полном ходу захлёстывали в надводную пробоину на правой скуле. Британский ордер распался на неравные группы: два крейсера дрейфовали возле лежащего на боку «Нахимова», видимо, занимаясь спасением уцелевших членов экипажа; в стороне сбившиеся в нестройную кучу броненосцы маневрировали, пытаясь восстановить строй – где-то там ещё плавали обломки уничтоженного страшным взрывом «Лейтенанта Ильина». Британцы до сих пор находившиеся под впечатлением внезапной торпедной атаки, появление дирижаблей прозевали – а когда обнаружили над головами две «колбасы», одну большую и две поменьше, орудия противоминных плутонгов уже не могли задрать стволы достаточно высоко, чтобы выпустить в сторону летучего врага несколько шрапнельных снарядов.
Оставалось суматошно маневрировать, причём опыта уклонений от бомбёжки у англичан не было от слова «совсем» – по вполне очевидным причинам. К сожалению, все десять наших бомб, сброшенные с высоты в две тысячи футов легли, в лучшем случае, близкими накрытиями, не нанеся броненосцам Королевского Флота ни малейшего ущерба. Чего никак нельзя сказать о кованых шпиронах британских броненосцев, добросовестно сделавших своё дело: сначала «Коллингвуд» раскроил борт «Агамемнона» в районе мидель-шпангоута, а спустя пять минут его систершип, «Аякс», тоже получил таранный удар под корму. Опознать сверху эти два корабля (в Роял Нэви их недаром именовали ««паршивыми овцами линейного флота») благодаря диагональному, как на итальянском броненосце «Дуилио» расположению башен и характерного вида баковой надстройке и продольным мостикам. Не менее приметен был и корабль, протаранивший «Аякса» - по иронии судьбы им оказался «Полифемус», торпедный броненосный таран, как раз и построенный для таких действий. Его веретенообразный, с выступающими острыми гранями, подводный бивень-шпирон разломал «Аяксу» дейдвуд, своротил набок руль, превратив грозный боевой корабль в тяжело вооружённую несамоходную баржу.
Лишь гораздо позже мы узнали, что Хорнби вовсе не собирался лезть в мелководную кишку Финского залива. В планах карательной экспедиции нанести визит на Аланский архипелаг, разгромить главным калибром Або, возможно, высадить в окрестностях города десант, и поскорее убираться восвояси, пока декабрьские шторма не превратили Балтику в совсем уж неуютное место. А так – пришлось брать повреждённые корабли на буксир и ковылять на пятиузловой скорости назад, к Датским проливам, до боли в глазах всматриваясь в низкие тучи – не мелькнёт ли там снова сигара русского дирижабля?