Точка Боркманна
Шрифт:
Затем предстоит встреча в баре с Мюнстером.
Он должен убедиться, что интендент действительно стремится домой, к детям и подруге жизни.
– Уже нет, – ответил Мюнстер.
– Что значит – уже нет? И какого черта вы улыбаетесь, господин интендент?
Мюнстер отвернулся и кашлянул в кулак.
– Простите, – проговорил он. – Но Сюнн с детьми завтра приедет сюда. Она звонила мне полчаса назад.
– Приедет сюда? – воскликнул комиссар с изумлением на лице.
– Да, она договорилась с подругой, что
Ван Вейтерен задумался.
– Мюнстер, – сказал он. – По-моему, тебе досталась потрясающая женщина.
– Я знаю, – проговорил Мюнстер с несколько смущенным видом.
Они выпили, и комиссар сделал знак бармену, чтобы им налили еще.
– Маленькую кружку, – уточнил он. – Сколько раз ты прочел отчет Мельника?
– Два.
– Что-нибудь нашел?
Мюнстер покачал головой.
– Что вы думаете по поводу этой истории с бомбой, господин комиссар?
Ван Вейтерен заколебался.
– Трудно сказать, – произнес он. – Не совсем понимаю, что такой человек, как Хайнц Эггерс, может иметь общего с баскскими сепаратистами… да и остальные тоже, если честно. Послушаем завтра, что еще удалось узнать Баусену. А что ты сам думаешь об этом?
– Ничего, – признался Мюнстер. – Надеюсь, что мне хотя бы не придется выезжать на побережье Испании – сейчас, когда ко мне приехала семья.
– Этого я не допущу, даю слово, – сказал Ван Вейтерен. – А где Крэйкшанк? Мне казалось, что здесь его основное пристанище в жизни.
– Он пошел к себе минут пятнадцать назад, – сказал Мюнстер. – Немного обиделся из-за того, что вы отменили то обещанное эксклюзивное интервью, господин комиссар.
– Да ведь, черт возьми, – пробормотал Ван Вейтерен. – Ну ладно, если он готов потерпеть до понедельника, то получит еще больше материала.
«Не сомневаюсь», – подумал Мюнстер.
В воскресенье перед кошмарным понедельником выдалось ясное утро с теплым юго-восточным ветром. Ван Вейтерен и Мюнстер, даже не обсуждая этот вопрос, дружно решили отправиться в полицейский участок пешком.
Просто само утро располагало к этому, и интендент ясно ощущал, что не только у него, но и у комиссара буквально ноги не идут на работу.
В тот момент, когда они вышли из переулка на площадь, зазвонили колокола на Бунгекирке, созывая на первую службу. Ван Вейтерен на мгновение остановился, посмотрел в сторону темных церковных ворот и что-то пробормотал. Мюнстер оглядел открывшуюся перед ними картину. Роскошные ганзейские фасады. Мифологические бронзовые скульптуры, красующиеся на солнце под тихое журчание фонтана. Неправильной формы площадь, пустынная и спокойная, залитая нежным звоном… здесь не было ни души, лишь голуби прогуливались, поклевывая в пространствах между булыжниками мостовой в поисках еды. Да темнокожий дворник стоял возле книжного магазина и насвистывал арию из оперы Верди.
Мюнстер запустил руки в карманы, зажал под мышкой тонкий портфель, и, пока они пересекали наискосок неровную поверхность площади, на него вдруг нахлынуло ощущения абсурдности бытия, свойственной ему, бытию, неоспоримой иррациональности.
Вся их работа, все их действия в этом маленьком спящем прибрежном городке в воскресное утро представлялись какой-то нелепостью. Как сказал кто-то из умных, «при свете дня все убийцы кажутся какими-то бледными». Немыслимым казалось, что они снова идут в полицейский участок, бог знает в который раз, чтобы усесться за овальный стол в зале заседаний с грязно-желтыми стенами, закатать рукава и снова начать обсуждать, кто же этот маньяк.
Тот, кто бродит среди всей этой идиллии и отрубает головы ближним своим…
Тот, из-за кого весь город скован страхом и чьи поступки вот уже много недель остаются чуть ли не единственной темой для разговоров…
Тот, кого они с комиссаром и всеми остальными просто обязаны вычислить, чтобы все это наконец прекратилось…
И что люди скажут завтра, черт побери?
«Все это совершенно абсурдно, – подумал Мюнстер, щурясь на солнце, которое стояло высоко над медной крышей полицейского участка. – Или дико, если использовать слова Беаты Мёрк».
Самым загадочным, самым непостижимым оставалось то, что же могло приключиться с ней.
Неужели она и вправду лежит в этот момент с отрубленной головой где-то в окрестностях городка? Постепенно загнивающее тело, которое ожидает, пока его обнаружат. Можно ли вообще представить такое? Та, которую он почти…
Мюнстер сглотнул и поддал ногой по пустой пачке от сигарет, которую музыкально одаренный дворник явно пропустил.
А вечером он снова увидит Сюнн и детей.
И как получилось, спрашивал он себя, что Сюнн приняла решение приехать сюда без всякого предупреждения – ее просто озарило, как она объяснила по телефону, – как раз в этот момент?
Без четверти восемь в пятницу вечером.
Что буквально по минутам совпадает с тем, когда…
За долгие годы совместной работы комиссар Ван Вейтерен два или три раза заводил с ним разговор о повторяющихся паттернах. О скрытых связях, непостижимой хореографии и прочих явлениях… детерминантах, что бы ни подразумевалось под этим словом, однако тут нечто совершенно иное…
Он поежился и придержал дверь безмолвствующему оракулу.
– Мы взяли его, – сказал Баусен.
– Кого? – спросил Ван Вейтерен и зевнул.
– Подворского, само собой, – ответил Кропке. – Сидит у нас в камере. Задержали его в порту полчаса назад.
– В порту?
– Да. Он был в море, ловил рыбу – со вчерашнего утра… во всяком случае, с его собственных слов. Взял лодку напрокат у Саулинена – похоже, он время от времени это проделывает.
Ван Вейтерен опустился на свой стул.
– Вы уже допрашивали его? – спросил он.
– Нет, – ответил Баусен. – Он понятия не имеет, в чем дело.