Точка отрыва
Шрифт:
— Надо тела переложить, пока кровь не растеклась! Я пока «буханку» подгоню!
Переступивший через порог рабочий в пыльной робе отложил на стол карабин с блоком алхимического глушителя, снял с лица респиратор.
— Хмель! — одёрнул меня Николай Гордеев. — Отставить самодеятельность! Ты чего, блин? Дружинники уже в курсе! Забыл?
— А! Точно! Тупанул. — Я потёр занемевшее от холода лицо и спросил: — Никто не ушёл?
— Один на улице караулил, его парализатором вырубили.
И будто в подтверждение этих слов Иван и Дмитрий заволокли внутрь пленника со скованными за спиной руками и бросили его лицом вниз.
Грачёв сдёрнул респиратор, оставил его болтаться на шее и заржал:
— Ну, дядя Слава, со вторым днём рождения вас!
— У меня этих дней рождений... — проворчал я и опрокинул в себя рюмку настоянного на травах самогона. По телу начало расходиться живительное тепло.
Дмитрий подошёл, выложил на стойку «Вепрь» и как ни в чём не бывало, попросил:
— Хмель, налей светлого, а то задолбался уже пыль глотать. Хоть горло промочу...
— И мне! — встрепенулся Иван. — Неделька выдалась — огонь!
Я подставил под кран пустой бокал и усмехнулся.
— Сам нальёшь, не чужой, чай. Только ружьё убери.
Грачёв зашёл за стойку, а я окликнул Николая, который продолжал внимательно оглядывать бар. Покрытые изморозью пол и стены только-только начали оттаивать.
— Клондайк, ты как? Выпьешь?
— Да погоди ты! — отмахнулся Гордеев. — Этот лёд откуда взялся? И где третий?
— Без понятия, — сознался я.
Каким образом получивший пару латунных болванок в голову колдун разлетелся ворохом снежинок, осталось для меня загадкой. Впрочем, заморачиваться по этому поводу я не собирался. Жив — и ладно.
А ведь мог бы и не...
Информация о готовящемся покушении пришла от Дружины. На рутинной проверке Торгового пятака накрыли крупную партию несертифицированных боевых амулетов, но никого из контрабандистов живыми взять не получилось. Оставалось лишь гадать, что такого страшного собирались протащить в Форт, если дружинники не поскупились привлечь к делу медиумов, дабы те покопались в мозгах мертвецов и выудили из них контакты несостоявшихся покупателей.
И вот тогда-то помимо всего прочего эксперт и ухватил обрывок воспоминания с наблюдением за моим баром. Часть мыслей свежего покойника удалось распутать, и оказалось, что мысли эти самые недобрые. Сплошь об убийстве. Ничего личного — только холодный расчёт, заказное убийство, как оно есть. Вот и пришлось Николаю с компанией изображать бурную деятельность по сносу заброшенного дома, а мне выступать в качестве наживки.
Но ведь сработало же! И я снова выпил.
Ха-ра-шо! Жить вообще хорошо, да...
С улицы послышался вой сирены, Николай Гордеев искоса глянул на нас, задумчиво хмыкнул и крикнул в дверь:
— Саня! Дуй сюда!
Чародей поднялся на крыльцо и замер на пороге как вкопанный.
— Ой, мля... — только и выдавил он из себя.
Я отставил графин и насторожился.
— Всё плохо?
Саня пнул ногой оставшуюся от колдуна одежду и пробормотал:
— Вроде не голем... Никогда о таком не слышал. Короче, надо гимназистов звать.
— Позовём, — решил Гордеев.
И тут с чёрного хода забежала Мила.
— Все целы? — встревожено спросила она.
— Все, — улыбнулся Клондайк и выставил перед собой грязные руки. — Да погоди, мне бы умыться сначала!
— Не вздумай никуда сегодня улизнуть! — предупредила его девушка.
— Ужин с меня! — напомнил я и присвистнул от удивления, когда с улицы прошёл Григорий Кузьминок. — Приятно осознавать, что власти принимают столь деятельное участие...
— Умолкни, Хмелев! — перебил меня озабоченный чем-то начальник отдела контрразведки Дружины и спросил: — Этот живой?
— Да.
— Забирайте! — скомандовал Кузьминок подчинённым и предупредил: — Заявку на вывоз тел уже сделали, сейчас сотрудник подъедет показания снять.
— Ещё бы экспертов из Гимназии вызвать, — посоветовал Саня.
Контрразведчик оглядел остатки изморози и кивнул, соглашаясь с чародеем.
— Вызовем, — пообещал он и шагнул к двери, но Николай Гордеев его удержал.
— Дело серьёзней, чем кажется, если им занялась контрразведка?
— Есть такое подозрение, — не стал юлить Григорий, но и от конкретики воздержался.
Он ушёл, а я потёр руки и спросил:
— Ну что, накрываю к восьми? Нет возражений?
Возражений ни у кого не оказалось.
2.
Отмечать мой второй день рождения собрались в подвале. И хоть особых поводов для веселья не было — как ни крути, слишком много неясностей оставалось в этом деле, да и заказчика прищучить будет ох как непросто, — настроение у всех оказалось приподнятое.
Мы живы, они не совсем, разве плохо?
Народу собралось немало, пришлось даже сдвигать столы. Я, Ирина, Николай с Милой, Платон и Дмитрий, Иван и Саня-чародей. Вику и Юлю тоже позвать не забыли. Всё же девчонки-гимназистки меня своими оберегами выручали не раз и не два.
Ужин затянулся, постепенно все переключились на пиво. Сидели долго, и хоть я на алкоголь старался не налегать, в голове приятно шумело. Хорошо посидели, душевно.
За столом уже оставались только Ирина и Николай с подругой, когда в кармане задёргался брелок. Какое-то время я силился сообразить, что бы это значило, потом прищёлкнул пальцами.
А! Кто-то вернулся!
— Я сейчас, — предупредил я и поднялся наверх.
Стекло во входной двери заменили, но выглядывать через него на улицу я не рискнул и встал сбоку.
— Кто там?!
— Открывайте, Хмелев!
Голос оказался прекрасно знаком, я на миг замешкался, потом выдал удивлённое «о-о-о...» и отодвинул засов.
— Бар закрыт на спецобслуживание! — предупредил я, но молодого человека в пошитом на заказ костюме, чёрной водолазке и туфлях с пижонскими серебряными пряжками это заявление нисколько не смутило.
Илья Линев прошёл внутрь, посмотрелся в зеркало и поправил волосы.
— Гордеев нужен, — сообщил он, убирая расчёску во внутренний карман пиджака.