Точка отрыва
Шрифт:
— А ты цюдисем не станес? — вдруг доверчиво шепчет мне на ухо Маша.
— Ни в коем случае! — заверяю я ее.
И довольный ребенок, уткнувшись носом мне в шею, чуть ниже уха, мерно сопит. Заснула.
Поспать девчушке не дали. Из арок дворов, из подземных переходов, просто из-за стоящих вдоль проспекта домов, на нас периодически выходили ожившие покойники. По одному, по двое, иногда небольшими группами. Тогда приходилось ссаживать Машу на землю, говорить закрыть уши и стрелять. Давно опустела пулеметная «банка» и я перешел на трофейный «окурок», решив сначала потратить патроны, на халяву доставшиеся мне от бандитов. На дистанции в полсотни метров я и со штатных калашниковских открытых прицельных почти не мажу. Мишени-то — так себе, ни скорости, ни попыток укрыться за чем-нибудь. Разве что головы у них при ходьбе мотыляются самым непредсказуемым образом. Но шеи все же не как у жирафов, так что — вполне терпимый разброс выходит. Все время, пока мы просто идем, я пытаюсь отвлечь детвору разговорами. Рассказываю им про семью, про то, как красиво в Кахетии, про то, как им там наверняка понравится…
Когда вдали послышалась редкая, размеренная стрельба, а примерно в полутора километрах впереди я увидел пока еще совсем микроскопическую восьмиколесную «коробочку» бронетранспортера-«восьмидесятки», я поверил, что у нас все может получиться.
— Ну-ка, Серега, поднажми, — попытался ободрить я здорово вымотавшегося паренька. — Немного осталось. Видишь тот танк? Нам к нему.
— Это БТР, — с укоризной смотрит на меня мальчишка, мол, такой взрослый, а элементарных вещей не знает.
— Ага, — соглашаюсь я. — Точно, перепута…
Позади нас, словно Багира в советском мультике про Маугли, мягким, и быстрым движением, я едва успел заметить боковым зрением, вниз прямо из окна третьего этажа скользнул… скользнула… скользнуло… Твою-то мать! Я понятия не имею, что это за тварь, но вид у нее — будто она прямиком из фильма «Обитель зла» сюда сбежала. Туловище — ближе к какой-то крупной бойцовой собаке, разве что более стройное и гибкое, хвост — длинный, и совершенно лысый, словно у крысы, пасть… Ох, е-мое, такая пасть любому аллигатору честь бы сделала, удивительно, что она вообще в голове этого существа поместилась. Сзади, примерно там, где у нормальной собаки была бы холка — какой-то уродливый нарост, вроде опухоли. И все это мерзкого черно-бордового цвета, больше всего издалека похоже на освежеванную, и брошенную гнить на солнцепеке тушу. Мерзость!
— Уши!
Детишки послушно, и уже привычным движением прикрывают уши ладошками. Полицейский «укорот» в быстром темпе выплевывает в тварь полный магазин. Той явно плевать. Как так?! Я не мог промазать, да и попадания видел, тут все же довольно близко. На ощупь вытаскиваю из Сережиного рюкзака второй магазин, «подбивом» меняю на него опустевший, который падает мне под ноги. Снова грохот выстрелов, снова пули бьют в мертвую плоть… Твою душу! Да у этой твари череп пуленепробиваемый, отчетливо вижу, как пули от лобной кости в рикошет уходят. Нет, «ксюха» эту тварь, похоже, не возьмет. Бросаю АКСУ на землю и вытягиваю из-за спины «Вепря».
Возле БТР мою пальбу точно услышали, но прикрыть вряд ли смогут, на дистанции больше километра из «крупняка» отработать по быстрой и подвижной твари так, чтоб не зацепить троих, куда более неуклюжих людей… Нет, это уже из разряда фантастики. Бронетранспортер стартует нам навстречу, вижу и людей в сине-сером «городском» камуфляже сверху, и даже столбы солярной копоти из выхлопных труб. Но нам оно уже не поможет — тварь вот-вот пойдет в атаку. Пока только кружит, выбирая, прикидывая самое удобное направление, но еще несколько секунд…
— Сергей, — стараюсь говорить как можно спокойнее. — Бери сестру за руку, и бегите вперед. Бегите как можно быстрее.
— Я не хотю бегать! — заявляет вдруг Маша.
— Это как в салочки, — не отводя взгляда от мечущейся туда-сюда твари, уговариваю я девочку. — Спорим, я тебя сразу догоню?!
— Не догонис, — выкрикивает она, и бросается в сторону бронетранспортера.
Сережа устремляется за ней. Ну, а что остается мне? Мне ведь в Телави нужно, к жене, к сыновьям… «А какая, собственно, разница, где ты умрешь?», — словно прострелила мое сознание быстрая холодная мысль: «Главное ведь не в этом. Главное не где, по-настоящему важно только как и за что».
Ладонь нащупывает в кармане гладкий и холодный стальной шар осколочной гранаты РГН. Пальцы сводят вместе усики предохранительной чеки.
— Я не стану чудищем! — злобно ощерившись, ору я прямо в морду твари.
Та, словно поняв и испугавшись, слегка отступает, приседая на задние лапы, а я бросаюсь вперед. Со всех ног, навстречу этому непонятному, но смертельно опасному мутанту.
— Я не стану чудищем!!! — хриплю я, прыгая вперед и хватая щерящую клыки дохлую мерзость за мощную шею.
Оглушительно громко хлопает запал и отлетает в сторону предохранительная скоба.
— Я!!! Не стану!!! Чу…
— Борян, ты это видел? — широкоплечий высокий омоновец растерянно смотрит на напарника.
— Нет, Миша, я, блядь, слепой от рождения! — огрызается второй, ничуть не уступающий первому в габаритах.
— Крут был мужик неимоверно…
Первый спрыгивает с брони и подбегает к замершим почти под передними колесами бронетранспортера детям. Девочка, совсем кроха, громко плачет, мальчишка с ярким ранцем за плечами, первоклассник, скорее всего, а то и вовсе «подготовишка», стоит, зажав в побелевшей от напряжения руке не снятый с предохранителя ПМ.
— Это папа ваш? — опустившись на одно колено, спрашивает их омоновец Миша.
— Нет, — отрицательно мотает головой мальчик. — Это дядя Андрей.
— Мамин брат или папин? — боец ОМОН понимает, что дети в шоке и их нужно хоть как-то растормошить.
— Ничей, — все так же заторможено отвечает мальчик. — Просто дядя.
— Это как так? — второй омоновец, тот, что отзывался на Бориса, тоже спрыгнул с бронетранспортера и, удобнее перехватив автомат, встал рядом, прислушиваясь к разговору. — Он вам кто?
— Никто. Мы ехали с мамой. Ее убили плохие люди, но она не стала чудищем, потому что очень нас любила, так дядя Андрей сказал… А потом мимо ехал дядя Андрей, он убил плохих людей. И забрал нас собой. Но плохие люди ему сломали машину, и мы пошли пешком. Он все время стрелял в чудищ и рассказывал про эту… про…
— Канфетию!— сквозь слезы подсказала ему сестренка.
Омоновцы недоуменно переглянулись.
— Точно, — продолжил мальчишка. — Он говорил, что там тепло и очень красиво: горы, виноград растет, и дяденьки с усами поют красиво. И еще там кино было про какую-то Мимину… Смешное. Только я не глядел…