Точка перехода
Шрифт:
Неокочевники повелевают деньгами, этим всеобщим эквивалентом универсальных ресурсов: власти, информации, товаров и услуг. Эти «чужие» захватили главные медиа-сети, и с помощью их управляют мозгами миллиардов обывателей, внушая им слепую веру в ценность доллара. При этом современный неокочевник не привязан к какой-нибудь стране, он космополитичен, лишен корней.
Грубо говоря, новые кочевники из официантов стали владельцами ресторана, оттеснив прочь творцов-поваров. Новый кочевник ничего не создает — он лишь грабит, присваивает созданное другими, в этом мало отличаясь от покрытого татуировками гунна. Но, в отличие
Конные варвары прошлого все несли с собой, нигде не оседая. Новый кочевник тоже легко перемещается по миру, а современные телекоммуникации позволяют ему вести дела хоть из Антарктиды. Его главное имущество — деньги, но их не надо носить в сумах да мешках. Деньги нынешних кочевников — сочетания электронных цифр. У них — стандартизованные вкусы. Они самодовольны и эгоистичны. Они пахнут изысканной парфюмерией, а не конским потом и месяцами немытым телом, как их гуннские предтечи. Но налёты их не менее страшны и разрушительны, и после их кризисов да спекуляций остаются и трупы, и пожары. Впрочем, они иногда пускают в ход и настоящее оружие: крылатые ракеты, и бомбардировщики-»невидимки», как это было в Югославии и в Ираке.
У них одна лишь страсть — властвовать и упиваться властью, делать деньги из денег, потреблять и присваивать. Поэтому они стирают границы, норовя глобализировать мир, сделать его бескрайним кочевым пространством. Именно поэтому они требуют от нас «открытости», и готовы ломать через колено тех, кто хочет защититься от них любыми барьерами — таможенными или культурными.
О них здорово высказался премьер-министр Малайзии бен Махатхир в сентябре 1997-го. По его словам, торговля валютой на самом деле превышает по объему раз в двадцать реальный объем товаров и услуг.
«Эта огромная торговля в действительности не приносит миру ощутимой выгоды, помимо прибылей и убытков тех, кто в ней участвует. Простые люди не получают от этого ни существенного прироста числа рабочих мест, ни продуктов, ни услуг…»
«…Нам говорят, что мы не станем цивилизованными, если не будем одобрять операции на международном финансовом рынке. Большие страны рассказывают нам, что мы должны согласиться с тем, что станем беднее, потому что в этом и заключаются международные финансы. Очевидно, нам не хватает мудрости для того, чтобы согласиться с потерей денег для того, чтобы обогатить манипуляторов…»
Наш добрый знакомый, доктор экономических наук Михаил Делягин выразил суть нового кочевничества еще резче. Нынешнему финансовому капитализму, по его мнению, не нужно захватывать территории и строить там свои предприятия. Важно другое: превратить целые страны в экономические руины, среди которых люди ошалело гоняются за долларами, укрепляя их положение. А еще — выкачать из этих стран и переправить в свои лаборатории лучшие умы. Для создания полного информационного и технологического превосходства над всем миром. Они должны разрушать других, чтобы процветать. Пропасть между их западными
«Данный разрыв углубляется кардинальным изменением ключевых ресурсов развития: это уже не пространство с закрепленным на нем производством, но в первую очередь мобильные финансы и интеллект. Соответственно, эффективное освоение территории — уже не оздоровление находящегося на ней общества, но, напротив, изъятие (обычно через кризис) его финансов и интеллекта. При этом прогресс более развитого общества идет за счет деградации и разрушения осваиваемого, и масштабы деградации, как всегда при развитии за счет разрушения, превосходят выигрыш более развитого общества.
Таким образом, глобализация качественно изменила сотрудничество между развитыми и развивающимися странами: созидательное освоение вторых первыми при помощи прямых инвестиций уступает место разрушительному освоению при помощи изъятия финансов и интеллекта. Осмысление этого перехода породило понятие «конченых стран», утративших не только важнейшие — интеллектуальные — ресурсы, но и способность их производить.
При этом единство рынка обеспечивает всеобщность и небывалую остроту конкуренции, объективно усиливающей сильных (в первую очередь США) и ослабляющей слабых. Углубляя технологически обусловленную пропасть между развитыми и развивающимися странами («золотым миллиардом» и остальным человечеством), конкуренция из механизма воспитания и развития слабых обществ превратилась в механизм ихуничтожения.
Это затруднило все развитие человечества: как показал доклад, подготовленный специалистами ООН к Саммиту тысячелетия 2000 года, в 90-е годы, с началом глобализации, рост богатства впервые перестал автоматически вести к решению фундаментальных проблем человечества. Бедность, неграмотность, болезни, неравноправие женщин, нещадная эксплуатация детей — все это только усиливается в глобализованном мире. (Возвращаются рабство и торговля людьми, снова приходит самый пещерный капитализм с ненормированным рабочим днем в третьих странах и с армиями нищих пролетариев — добавим мы).
Таким образом, технологический прогресс, усиливая на этапе глобализации рыночную конкуренцию до невыносимого для основной массы человечества уровня, подрывает его развитие и делает его невосприимчивым к собственным достижениям. Тем самым, он ограничивает себя только развитыми странами, причем обострение конкуренции в перспективе ведет к сужению круга этих стран, а ограниченность рынков сбыта дорогой высокотехнологичной продукции, производимой относительно благополучными странами, уже сейчас начинает тормозить технологический прогресс», — считает Делягин.
Для неокочевников предмет вожделения — оффшор, место, куда можно увести деньги. Они, по большому счету, враги Америки, поскольку не желают платить налоги и содержат громадную рать адвокатов-паразитов, которые только тем и заняты, что помогают хозяевам уклоняться от податей. Кочевники норовят увести свои штаб-квартиры и центры прибыли прочь из Штатов, и самое яркое выражение этого хищничества — фондовый спекулянт и специалист по терроризированию акционерных компаний Кеннет Дарт, ведущий бизнес на корабле, плавающем по Мировому Океану.