Точка росы
Шрифт:
Пахло свежими гренками.
Хозяин, кряжистый и усатый, кивнул Стэну из-за стойки:
— Доброе утро, мистер. Завтрак вам бы не помешал, я думаю?
— Вы просто мысли читаете.
— Яичницу с беконом?
— Самое то.
— Будет через пару минут. И кофе?
— Чёрный без сахара, если можно.
Стэн не спешил уходить за стол. Януш не удивился — смотрел спокойно и выжидающе.
— Что-то негусто у вас народу, — заметил Стэн. — Как же так? Заведение симпатичное, это сразу заметно.
— Рано ещё, — ответил хозяин. — Ближе к полудню начнут подтягиваться. А пока, можно сказать, у нас ещё
— Понимаю, дрыхнет народ. Публика своеобразная тут, я уже заметил. Я им где-то даже завидую. Сам бы тоже спал до обеда, но не судьба.
Хозяин поставил перед ним чашку с кофе. Стэн отхлебнул, кивнул одобрительно. Обжигающе-бодрящая горечь ненадолго примирила с действительностью.
— Говорят, — сказал Стэн, — вы тут знаете всех и каждого. Уважают вас.
— Перехваливают, — ответил хозяин. — Хотя стараюсь, чего уж.
— А мне вот сегодня не повезло. Зашёл к одному жильцу, а сосед руками разводит — нет его, говорит. Несколько дней уже. И где искать — непонятно. Это я про Эрика. Из мансарды который.
— А вы с ним, значит, друзья?
— Да не то чтобы очень. Знаете, не хочу вам сказки рассказывать. Вы человек проницательный — раскусите сразу. Меня его сестра наняла. Эмили — она, может, тоже к вам заходила. Ищет брата, волнуется.
Хозяин задумчиво пожевал губами:
— Эмили — хорошая девочка. Волнуется, это точно. Даже обидно — не могу ей ничего подсказать.
В его интонации был намёк, и Стэн уточнил:
— Ей — не можете, ладно. А мне, к примеру?
— Дело такое, мистер, — медленно сказал Януш. — Куда Эрик подевался — не знаю, тут уж не обессудьте. Может, загулял просто — дело молодое, бывает. Вот только не нравилось мне в последнее время, в какую сторону его тянет.
— Это в каком же смысле?
— Где-то в конце прошлого месяца сидел он тут с одним типом. Втолковывали что-то друг другу. И вроде всё прилично, без лая. Но тип этот, я вам скажу, непростой. Хотя, конечно, не моё дело — я Эрику не отец и не нянька…
— И всё-таки, — сказал Стэн. — Чем этот тип непрост?
Официантка принесла из кухни глазунью — выпуклые желтки, поджаристый ароматный бекон. Стэн проглотил слюну. Хозяин сказал:
— Приятного аппетита. Подкрепляйтесь, мистер, силы вам пригодятся. Знаю вашу породу. Каждый день беготня сплошная, ведь так? Ну а вечером — сходите, что ли, развейтесь. Клуб «Жёлтый глаз» рискну посоветовать. Возле моста — слыхали, наверно? Бойкое место. Но непростое, да.
Януш отвернулся и отошёл на пару шагов, давая понять, что разговор окончен. Стэн, обдумав услышанное, сказал:
— Благодарю за совет. И за завтрак тоже. Сколько с меня?
— Семь восемьдесят.
— Вот, держите десятку. Сдачи не надо.
Он положил на стойку купюру с двумя разновеликими лунами и перенёс тарелку на стол. Подумав, сходил ещё к газетному автомату. Бросил монету в прорезь, потянул за рычаг и вытащил свежий номер «Курьера».
Поедая глазунью, он косился на титульную страницу. Центральное место там занимал обещанный вчера репортаж. Заголовок гласил: «Распад не остановить». Присутствовало огромное фото — здание мэрии, снятое откуда-то сверху. В крыше зияла внушительная дыра, и сквозь неё виднелось нечто малопонятное, похожее на расплющенного ежа. Иголки-штыри торчали, тускло
Как пояснялось в статье, снимали с легкомоторного самолёта, арендованного газетчиками. Имя фотографа ничего не сказало Стэну — из новеньких, очевидно. Авторами же текста значились двое — Дабл-Ю-Эйч из команды Зануды Джека и Кира Вишниц, скандальная репортёрша «Курьера». Ну, кто бы сомневался…
Авторы подводили к тому, что Маховик Распада, запущенный лунным психом, лишь обнажил проблему, которая существует давно. Пострадавшее здание — это внешний и, по сути, второстепенный дефект. Главная же гниль — коррумпированность и некомпетентность мэра, которого пора было гнать в три шеи ещё на предыдущих выборах…
Всё это говорилось не в лоб, но буквально пёрло наружу сквозь газетные строчки. Кира пребывала в своей стихии.
Он быстро перелистал оставшиеся страницы. Самое интересное, к его удивлению, обнаружилось в рубрике «Искусство и стиль». Интервью давал некий Юхнер — куратор выставки, в которой хотел участвовать Эрик.
«Салон Бунтующих — такое название покажется кому-то претенциозным, — вещал куратор. — Но оно отлично передаёт суть дела. Бунт против догм в искусстве, против отживших норм — вот что это такое. Прошла неделя с момента, как мы открылись. И я могу с уверенностью сказать — выставка удалась. Публика оценила эксперимент. Ей интересно то, как эти художники обращаются с композицией, исследуют грани визуального восприятия. И чтобы развить успех, мы хотим расширить программу. Сегодня, когда вы читаете этот номер, мы открываем в рамках Салона ещё одну экспозицию. Её темой, однако, станет не живопись, а особая разновидность изобразительного искусства. Да, художественная фотография — новый жанр, который признан ещё не всеми. Некоторые высоколобые снобы считают её плебейской забавой и суррогатом. Но мы, новаторы, привыкли смотреть вперёд…»
Стэн задумался.
Художественные новации — это, конечно, здорово. Но Салон — это ещё и шанс заработать. Предположим, Эрик написал картину, которая имела бы спрос. Что-то по-настоящему необычное. А кто-нибудь увидел потенциал и решил воспользоваться…
Ну да, злодей пристукнул художника, а картину загнал на выставке. И теперь купается в золоте, заливаясь зловещим смехом. Сюжет для дешёвенького романа в мягкой обложке.
Но интуиция говорит — исчезновение Эрика и открытие выставки не случайно близки по времени. Даже если нет прямой связи, Салон может дать подсказку, ключ к пониманию всей истории. А значит, надо туда наведаться. Тем более что нашёлся дополнительный повод. Сегодня там начинают показывать фотографии, а он, Стэн, ведь тоже фотограф, как ни крути. Пусть и в несколько специфическом смысле…
Стэн доел свою порцию и с трудом удержался, чтобы не заказать ещё. Вышел на улицу, сел в машину и покатил с холма, сквозь мокрую туманную взвесь.
Галерея Роггендорфа с комфортом расположилась в речной излучине. Престижный старый район. Цены за аренду там впечатляли, но Людвиг Роггендорф не привык обращать внимание на подобные мелочи — эксцентричный миллиардер, филантроп и любитель странностей. Сам он, правда, редко появлялся на публике, а интервью не давал вообще. Галереей управляли его наёмные представители.