Точка ру

Иртеньев Игорь Моисеевич

Петр Вайль

60 стихотворений к 60-летию автора

* * *

Здесь можно жить, причем неплохо жить,Скажу вам больше, жить здесь можно сладко,Но как и чем то право заслужить —Большая и отдельная загадка.Здесь на такие пики можно влезть,От коих вида голова кружится,Как в Греции, здесь всё буквально естьДля тех, кто здесь сподобился прижиться.Но чувства добрые здесь лирой пробуждать,В благословенном этом месте,Боюсь, придется с этим обождатьЛет сто. А как бы и не двести.

* * *

Как славно им в ту зиму было вместе,Как пелось им, по третьей накатив,Не оскорбляли слух дурные вести,Вокруг царил покой и позитив.Прозаиков меж ними было двое,Один художник и один поэт,Чье пламенное слово огневоеВ

сердцах потомков свой оставит след.Но здесь поэту слова не давали,Чураясь политических страстей,Здесь просто безыдейно выпивали,Порою допиваясь до чертей.Мистерия вершилась снегопадаПод чуткой режиссурой высших сил,Антироссийский запах оранжадаС Майдана телевизор доносил.Вливалась в сердце сладкая истома,И, отражаясь в череде зеркал,Лиловый негр, исчадье дяди Тома,Белками с антресолей им сверкал.Порой в окно постукивала ветка,Тем самым как бы в гости к ним просясь,Порою навещала их соседка,Осуществляя с внешним миром связь.Дремала постсоветская природа,Попыхивал уютно камелек,Как было далеко им от народа,Как он, по счастью, был от них далек.

* * *

Когда к невольничьему рынкуМы завершим свой переход,То пригласим на вечеринкуЕще оставшийся народ.Хотя он грязный и противныйИ от него несет козлом,Пускай на ней, корпоративной,Присядет с краю за столом.С народом этим ох непросто,Он жадно ест и много пьет,И все ж заслуживает тоста,Поскольку среди нас живет.Мы за него бокал наполнимИ осушим его до дна,Его обычаи напомнимИ славных предков имена.Потом за женщин выпьем стоя,В селеньях русских кои есть,За их терпение святоеИ несгораемую честь.За мужиков вставать не надо,Не стоит, право же, труда,Уже и то для них награда,Что пригласили их сюда.А чтоб совсем тип-топ все было,Чтоб этот день запомнил смерд,Собрав по штуке баксов с рыла,Им забабахаем концерт.Уж то-то будет всем веселья,Уж то-то криков: «во дает!»,Когда им спляшет МоисеевИ Надя Бабкина споет.А после скажем всем спасибоИ под фанфары – до ворот.…Вообще не приглашать могли бы,Но страшен левый поворот.

* * *

Я выхожу в свой райский садДля совершенья променада,Разлита в воздухе прохлада,Вокруг царят покой и лад.Могуч заслон железных врат,Прочна кирпичная ограда,Не зря таджикская бригадаИшачила здесь год подряд.А там беспутство и разврат,Следы духовного распада,Нацболов ширится армада,Стеной встает на брата брат.Там с криками: «Попался, гад!»Бьют батогами конокрада,Не утихает канонада,Не умолкает хриплый мат.А тут веселый хор цикад,И зреют гроздья винограда,И лишь журчанье водопадаТревожит сон невинных чад.И, полон радостных надежд,Вновь возвращаюсь я в коттедж,И Новорижское шоссеСверкает в утренней росе.

Письмо русско-немецкому другу

Письмо твое как анальгин,Как солнца луч перед рассветом, [1] Прости меня, мой друг Хургин,За то, что затянул с ответом.Сам понимаешь, то да се,Жена, детишки, груз усадьбы…Будь я свободен, как Басё,А тут, пардон, успеть поссать бы.Пора покрасить бы забор,Да прикупить верстак столярный,Увы, хозяйственный задорМне ближе, чем эпистолярный.Недавно встретил Новый год,Но не узнал. Видать, старею.Как говорят у вас – «Майн готт!» —На берегах великой Шпрее.Хотя по графику зима,Погода как в разгаре мая…Как тут не двинуться с ума,Умом Россию понимая!Ну ладно я, а как там тыВ своей Германии гуманной?Не перешел еще на тыВ своем общенье с Зегерс Анной?Каких еще духовных тайнТы, Александр, причастился?Что наши? Шрёдер, Кант, Рамштайн?Ни с кем капут не приключился?Почем, ответь, в твоей глушиЦумбайшпиль, млеко, курки, яйки?Все мне подробно отпиши,Как есть, мужчина, без утайки.За сим кончаю. Со двораНарода стон глухой несется…И так забот здесь до хера,А тут, глядишь, и он проснется.

1

Поэтическая

вольность. (Здесь и далее примечания автора).

* * *

Ночь на пятки наступает,Лечь бы спать – да с ног долой,Что ж мне сердце колупаетЗаржавелою иглой?В чем тоски моей причина?В чем погрешности мои?Обаятельный мужчина,Постоянный член семьи.Чист душою, нравом кроток,Денег выше головы,Плюс участок десять сотокВ часе лету от Москвы.Жить да жить, несясь сквозь годыНа каком-нибудь коне,Но гражданские свободыНе дают покоя мне.Оттого-то до рассветаНе смыкаю карих глаз,И не зря меня за этоНенавидит средний класс.

* * *

Со времен младых пубертатных прыщейЯ постичь пытался порядок вещей,До вопросов вечных будучи падок,И прочтя три шкафа ученых книг,Я порядок тот наконец постиг —Бардаком именуется тот порядок.В нем, я понял, и есть наш главный устой,Вечно быть ему на Руси святой —Так Господь заповедал во время оно,Хоть бессчетно в Лету кануло лет,Но храним мы в памяти тот завет,Основного статус придав закона.В те же годы седые некий ведунЗа грехи на сограждан наслал бодун,Он египетской казни будет покруче,С той поры трясет народ по утрам,Что причиной является многих драм,Но и движущей силой весьма могучей.И давно бы державы погнулась ось,Не случися тут богатырь Авось,Со своей былинною парадигмой,С ним напасть не страсть, он не даст пропасть,Он скорее нас, чем любая власть,На участок вытянет проходимый.В наших генах с монголом сплелася чудь,Паровоз наш выходит на третий путь,Триединство это тому порука,Нам уж коли попала под хвост шлея,То любая вывезет колея,Что под шнобель бы там не бубнила себе наука.

* * *

Что все заморские красы,Что все Канары и Багамы,Природа средней полосыК себе влечет меня упрямо.Как люб мне вид ее простой,Неприхотливый внешний имидж,Ах, елки-палки, лес густой,Вас не прибавишь, не отнимешь.Куда ни кинешь острый взор,Объект вниманья выбирая,Кругом один сплошной простор,Конца не знающий и края.Такую ширь, такой масштаб,Ты ощущаешь всей спиною,Тут высотой с Монблан ухаб,С Пасифик лужа шириною.А ты величиною с вошьНа фоне безразмерной дали,Пойдешь налево – пропадешь,Направо – поминай как звали.Найдет милиция покаСкупой фрагмент твоей ключицы,Пройдут не годы, а века —Тут время не сказать что мчится.Так спрячь аршин подальше свой,Засунь поглубже свой критерий,Живи себе, пока живойИ верь и верь и верь и верь и…

* * *

Есть точка в космосе с названьем кратким «ru»,В которой я завис давно и прочно.Боюсь, что в этой точке и помру.Боюсь, что весь. Хотя не знаю точно.

* * *

Что-то не вставляет Мураками,И не прет от группы «Ленинград»,Так вот и помрем мы дураками,Тыкаясь по жизни наугад.Друг мой милый и бесценный даже,Может, будя лапками сучить,В этом историческом пейзажеБез бинокля нас не различить.Интеллектуальные калеки,Смолоду небыстрые умом,Мы с тобою в том застряли веке,И в глазу у этого бельмом.Тут иная младость зажигаетИ, рискуя дом спалить дотла,От стола беззлобно нас шугает,Не для нас накрытого стола.

* * *

В те ухнувшие в Лету времена,Когда мобилен был я и неистов,Всех космонавтов помнил имена,И хоккеистов всех, и шахматистов.Толкни бы кто меня во мгле ночной,Как на духу бы выдал, не запнулся —Гагарин, братья Холики, Корчной —И на другой бы бок перевернулся.Их фотки из журналов вырезал,Любил всех по отдельности и списком,Но долго жить тот мир нам приказал,Навек накрывшись черным обелиском.И кто теперь там космос бороздит,Кто в чьи ворота шайбу загоняет,Кто над доскою, скрючившись, сидит,Один лишь Бог, и тот не твердо, знает.Все поросло забвения травой,Прибилось пылью, лишь один ГагаринСтоит передо мною как живой —Румян, удал, смекалист, легендарен.Какую б я ни выбрал из дорог,К каким бы новым ни шагал победам,За мной его развязанный шнурок,Как тот сурок, тащиться будет следом.