Точка уязвимости
Шрифт:
Тугаев собирался в Люксембург, хотя и не сегодня, потому что ждал «босса». Скорее всего, Энгельманна. Босс должен был пожаловать завтра. Значит, этим днем можно воспользоваться…
От Люксембург-штадта Сергей взял такси. Герцогство оказалось страной контрастов. Жестокосердные и ограниченные гномы обитали в красивых краях: поросшие кленом и буком долины; озера, похожие на спокойные глаза вечности; высоты, как будто сгустившиеся в зелень облака.
Выйти пришлось просто на шоссе, где ничего похожего на стоянку. Лишь только грунтовый съезд в кленовую рощицу. Но за ней обнаружилась стройка весьма солидных масштабов.
Основное
Неподалеку от пирамид имелся котлован, похоже, что под отель или ресторан, где людей должны были отвлекать земными радостями от мыслей о вечности.
Место было живописным даже по люксембургским канонам. Вдали, на склоне, многобашенный замок очередного графа – смотрится как сильно потрепанный инопланетный корабль. Неподалеку озерко, в озерке отражается яркое, слегка сжатое высотами небо. Парк, точнее слегка переделанный лес, состоящий из теплых широколиственных пород, где так уютно местным эльфам, был нелепо заставлен фигурами различных божеств, заведующих царствами мертвых различных религий. В общем, райский уголок.
Шрагин нацепил темные очки и полюбовался своим отражением в стеклянном портале главного здания. Похож на этого блатного Руслана. Весьма даже похож. Кое-кто даже может их спутать.
Затем перед ним распахнулась одна из дверей, и он оказался под могучими сводами «пирамиды». Из-за какого-то саркофага вышел охранник. Мрачный тип, отчетливо смахивающий на основоположника нацизма. Античеловеческий взгляд хищной рыбы. Сережа едва взял себя под контроль и решил, что никакой дурной приметы тут нет, просто это австриец или баварец, наверное. Надо, как и запланировал, назваться Тугаевым и побазарить с кем-нибудь из местного начальства. Если ему скажут: вы вовсе не Тугаев, тогда можно назваться братом Тугаева, если ему снова скажут: вы вовсе не тот, за кого себя выдаете, тогда надо просто развернуться и дать деру. И никто не имеет права его задерживать.
– Mein Name ist Tugaev. Kann ich mit jemandem von Ihrer Fuehrung sprechen? [15]
Охранник связался с кем-то из начальства при помощи мобильника, потом сказал с лающими интонациями и заметным верхненемецким акцентом:
– Zimmer Achtundzwanzig. Zweite Etage nach oben.
Этот тип сказал: «Второй этаж вверх». Не похоже на ошибку. Выходит, имеется и второй этаж вниз. А, чуть не забыл, счет этажей европейцы начинают с нуля, значит, этот второй – на самом деле третий.
15
Меня зовут Тугаев. Могу я потолковать с кем-нибудь из вашего начальства?
Шрагин шел по гулким и сумеречным музейным залам, декорированным под египетские склепы, и им постепенно завладевал густой первобытный ужас. Кругом были эти пластинаты. Мертвые как живые. Сценки за столом, при игре в шахматы, у телевизора. Показанные с помощью сечений и разрезов анатомические детали.
Неожиданно луч света выхватил из темноты женщину с прозрачными кожными покровами – она плыла к нему, сверкая словно бы посеребренными внутренностями. Изо рта лился мелодичный голос: «Die topografische Gliederung des menschlichen Koerpers umfasst Kopf, Hals, Rumpf…» [16] Боже, это же Зинаида!
16
Топографически человеческое тело делится на голову, шею, туловище… (нем.)
Призрак замер в полуметре от Шрагина, продолжая двигать челюстью и прозрачными губами.
Шрагин с трудом унял панику в собственном теле. Всего лишь экспонат с обесцвеченными мягкими тканями. Вся эта автоматика, в том числе подсветка и имплантированные сервомеханизмы, включились при приближении посетителя.
Несмотря на естественно-научное объяснение, Шрагин устремился в кабинет номер 28 почти бегом. И едва не потерялся.
В следующем музейном зале царило веселье. Зал изображал шикарный супермаркет типа «Реала». Эскалаторы, имеющие вид водопадов, зимние сады, фонтаны, играющие брызгами под лазерными лучами, чучела экзотических зверей. При появлении Шрагина оркестр заиграл самбу.
Толпа экс-людей отоваривается на полную катушку. Нет, приставка «экс» должна быть отменена. Шопинг продолжается, жизнь тоже, причем райская жизнь.
В религиях без моральных претензий, кажется, рая не было. Ничего лучшего, чем скучное теневое прозябание, старорежимные жрецы придумать не могли. Поэтому история и смела всяких там друидов. Когда религии стали дрессировать народы моральными предписаниями, в награду за хорошее поведение и муторную жизнь был предложен интересный выбор посмертных услуг.
Шрагину показалось, что Энгельманн-Ферреро как будто внушает свой, третий вариант. Будут вам посмертные услуги, шопинг на полную катушку, и притом никакого занудства на моральные темы.
Заплатил и пользуйся на здоровье, которое теперь железное, точнее пластиковое…
За дверью номер 28, в противовес жуткому пространству музейных залов, было довольно уютно. Обычная конторская и в то же время довольно неформальная обстановка. Две улыбчивые девушки наводили порядок с папками. На стремянке возле высокого шкафа сидел ученого вида человек в старомодных очках, с симпатичными залысинами, он снимал папки с верхней полки и передавал какой-нибудь из девушек.
– У нас вначале даже не было компьютера, – сказал очкарик на очень четком и понятном немецком. Все на бумаге. Музей еще не открыт, а мы уже запутались в документации. Вы, значит, господин Тугаев. А я – Йозеф Динст. Пройдемте, не будем мешать девушкам.
Он показал рукой на смежную дверь. Похоже, что сработало. Этот хренов Динст ничего не заподозрил.
Соседняя комната была кабинетом. Здесь не было и следа какого-либо лоска, столь любимого многими менеджерами. Здесь занимались делом. Хотя на полках стояли удачные образцы пластинатов: головы, руки, другие бывшие члены человеческого тела, в хозяине кабинета трудно было признать какого-то Кощея или Харона.