Точка входа
Шрифт:
Сагамор отвернулся, протянул руку к невидимой клавиатуре. Часть экрана заполонили темные кадры.
Это была запись его прохождения Бездны, снятая сверху и сбоку. Алекс дерется с мохнатыми чудищами. Алекс рвет свиток огненной стены и сжигает толпу гоблинов. Алекс ползет мимо стойбища баглоров.
Он. Везде. Был. Один.
– Этого не может быть, – сказал он, чувствуя, как сходит с ума.
Старик пожал плечами.
– Ну почему же. Если вам казалось, что у вас есть напарник, это как раз для Бездны нормально. Значит так вашему мозгу было легче
«Но я видел ее не только в Бездне. Я видел ее в реале», – хотел было сказать Алекс, но решил, что это может кончится плохо. Например, резиновыми стенами. Да и к тому же не в реале он ее видел. А на экране. Так же, как и вот этого Сагамора. А может он тоже не совсем Сагамор?
Алекс подозрительно глянул на старика, его знакомую по репортажам и конвентам бронзовую физиономию, крючковатый нос.
– Вы хотите что-то спросить, господин Рамин?
– Да нет… То есть, да. Хочу спросить подробнее об условиях. А то, знаете ли, деньги очень нужны.
***
У всех миллиардеров в голове свои тараканы. Одни заставляют сотрудников ходить исключительно в белом. Другие нанимают только геев и лесбиянок. Третьи сочиняют гимны и прописывают в контрактах обязанность петь их хором по утрам перед работой.
Настас Сагамор хотел присутствовать везде, сразу и желательно одновременно. Для этого в каждом помещении огромного небоскреба темнели выделенные экраны. Маленькие в небольших комнатках. Средние в комнатках побольше. В одном из фойе, куда Алекс завернул по пути на технический уровень, экран был размером с пятиэтажный дом. Возможно, экраны были даже в туалетах, но туда Алекс не заглядывал.
По мере продвижения Алекса к цели, изображение Сагамора перескакивало с экрана на экран. Иногда оно задерживалось, и тогда на Алекса глазело одновременно два, а то и три Сагамора. Это было неуютно.
Алекс хотел было спросить, отчего это ему за десяток этажей не встретилось ни одного живого человека, и почему глава корпорации взял на себя труд сопровождения, пусть и в плоском виде. Но решил этого не делать. Мало ли. Кто их разберет, этих миллиардеров.
– Здесь налево, – сообщил с очередного экрана старик. – Мы пришли.
Матово-стеклянная дверь бесшумно отъехала в сторону.
В центре комнаты темнел прозрачный саркофаг, до половины заполненный бирюзовой жидкостью.
– Будущее игровой индустрии, – гордо возвестил Сагамор с противоположной стены. – Теперь не надо будет никаких шлемов, перчаток, датчиков. Этот гель обеспечивает полное погружение в игровую реальность каждой клеткой тела. Поддерживает жизнедеятельность, обмен веществ, тонус мышц. Кормит. Можно месяцами не выходить из виртуала без всяких последствий для организма.
Алекс хотел было поинтересоваться, меняется ли цвет геля с бирюзового на коричневый, если не вылезать из этой ванны месяцами, но только хмыкнул. Наверное, в саркофаге предусматривалось обновление наполнителя.
– Вы так и не объяснили мне мою задачу, – сказал он. – Вряд ли вы ждете от меня простого бета-тестинга.
– Да. Залезать в каждую щель на предмет поиска багов вам точно не придется. Вы и не сможете это сделать.
– Почему? Сомневаетесь в моих возможностях?
Старик закряхтел. Алекс уже понял, что он так смеется.
– Скорее, даже не сомневаюсь, а уверен, что у вас ничего не получится. Но не из-за ваших возможностей. А из-за размеров игровой карты.
– И каковы же эти размеры?
– По начальным расчетным данным около тридцати миллионов квадратных километров.
Алекс медленно повернулся к стене с экраном и Сагамором.
– Это же как целый континент.
– Да. Примерно, как Африка. И там, я вам скажу, далеко не пустыня. Вам пришлось бы потратить всю жизнь на поиски багов в каждой щели, и все равно вы не смогли бы все осмотреть.
– Вам нужна целая армия бета-тестеров.
Лицо старика вдруг треснуло пополам, и экран медленно раздвинулся в стороны, открыв непроглядный мрак. Оттуда пахнуло холодом.
– Подойдите ближе, – сказали половинки Сагамора. – Я вам кое-что покажу.
Алекс осторожно шагнул в темноту.
Он стоял на узком длинном балконе, огражденном невысоким парапетом. А внизу, в паре десятков метрах под ним, простиралось огромное поле, заставленное рядами бирюзовых саркофагов. Отсюда, с высоты, они казались светящимися личинками, и их было много, очень много. Дальние ряды терялись во мраке. Размеры помещения нельзя было определить. В ближайших саркофагах Алекс разглядел темные пятна человеческих тел.
– Как видите, армия бета-тестеров у нас есть. Около десяти тысяч на сегодняшний день.
Алекс облизнул вдруг пересохшие губы.
– И как давно они вашу игру… тестируют?
– Мы ее запустили около года назад.
Алекс обернулся.
– Игре уже целый год, и о ней никто не знает? У нее хотя бы есть название?
– Нет. Можете называть ее, как называли свое последнее андарийское подземелье. Бездной. Вполне подходит. В идеале она должна была стать бесконечной. Игрой игр. Царь-игрой. Виртуальным пространством, где возможно все, что угодно. Где каждый может выбрать себе развлечение по вкусу, и никто не сможет этому помешать.
– Звучит жутковато.
Старик снова заперхал.
– Возможно, для неподготовленного. Но вы поймете, что это великая разработка, когда окажетесь там. Огромное количество игровых миров с разными функциями и разными принципами. А главное ее достоинство – постоянное развитие. Мы создали ядро, способное развиваться автономно, вбирать в себя, анализировать массу информации и выстраивать оптимальные игровые процессы, настроенные под каждого игрока. Можно сказать, эта игра – первый полностью независимый продукт. Ей не нужны разработчики. Она строит себя самостоятельно. Но, видимо, это и стало проблемой.