Точка Возврата
Шрифт:
Сикеробиолог часто дышал, раздувая ноздри. Эдвард кинулся было на помощь, но Ретто скомандовал:
— Нет!
Донор замер.
— Разрежьте его на куски. Медленно. Причиняя боль. Много боли.
Ретто почти взвыл:
— Зачем тебе это?! Чего ты хочешь?!
— Я подробно описал, чего я хочу…
— Это глупо! Ты этим ничего не добьёшься! Я всё равно не буду на тебя работать, животное! А Эдди всё равно восстановится!
— Делайте, что сказано. Посмотрим, восстановится ли.
— Не буду! — прохрипел
— Ничего неуничтожимого не бывает, — невозмутимо ответил Акер. — Если вы сейчас же не исполните приказ, вашего любимого «сыночка» растворят в баке с кислотой.
— Нет, не трогай его! Эдди, защищайся! Не позволяй к себе подойти!
Донор, растерянно хлопая детскими глазами, попятился, приподнимая здоровенные кулачищи. Химеры плотоядно облизывались, наступая на него.
— Эдди, — вдруг резко сказал Акер, — если ты будешь сопротивляться, то в кислоте искупается твой дражайший Хозяин.
Эдвард замер и в отчаянии уставился на Хозяина. Тот проскулил, словно раненый волк.
— Ну! — рявкнул Акер.
— Ладно, хорошо, хорошо! — взвыл Ретто, жмурясь. — Я покажу тебе его способность! Будь ты проклят!
— Так-то… — мило улыбнулся Акер.
Потом он выдвинул из шкафа ящичек с аккуратно разложенными разнокалиберными ножами, щипцами, скальпелями. Ретто передёрнуло от одного зрелища этого пыточного набора.
— Чего ждёте, Магистр?
Ретто, едва не плача, посмотрел на Эдварда. Тот улыбнулся ему. Словно сказал: «Не бойся, со мной ничего страшного не случится».
«Как же он похож на ласкового щенка!», — подумал Ретто.
— Ну же, Магистр, — поторопил Акер.
— Ненавижу, — холодно и почти без эмоций прошипел учёный. Потом подошёл к набору инструментов.
Охранники пристально следили за каждым его действием.
Эдвард огляделся по сторонам, обнаружил пустующий стол и лёг на него, самостоятельно расстегнув комбинезон до пупка. Ретто повернулся к нему. Сердце тоскливо сжималось, высокий потолок — своды старинного храма позабытого распятого бога — казалось, давили на плечи. В огромном помещении совсем не осталось воздуха.
Что ж, раз это храм, да свершится жертвоприношение…
Собственные пальцы казались Мартину Ретто сделанными из скверных полимеров — не гнулись, не слушались. Он неловко подхватил со стола скальпель. Лезвие вошло под рёбра Донора с мясным всхлипом. Эдвард дёрнулся и тихонько вскрикнул. Ретто зачарованно смотрел на полумесяц разреза. Полилась кровь.
Руки в крови. Вот это как, когда руки в крови…
Пока он стоял, пошатываясь и возвращаясь в реальность, рана Эдварда затянулась.
— Режь его поживей, — рявкнул Акер, — а то я прикажу стереть тебя в порошок вместе с твоим детищем!
Вид крови заставил химеру немного утратить контроль над собой.
Ретто мотнул головой, но всё же продолжил. Следующий удар пришёлся ровно в то же место, и заново открылся алый рот раны. Руки учёного перестали дрожать, словно у хирурга-виртуоза, способного провести операцию даже под ковровыми бомбёжками.
Вот диафрагма рассечена. Эдвард запрокинул голову. Ему больно, очень больно, но раз Хозяин так хочет… На губах его выступила розовая пена, будто распустился диковинный и жуткий цветок.
Ретто проводил обыкновенное вскрытие, каких провёл тысячи за свою жизнь, но никогда прежде его так не мутило. Эдвард иногда вздрагивал, когда рассекали какие-нибудь внутренние связки, но не вырывался, не кричал, не извивался. И всё же чувствовал боль.
— Потерпи, — шептал Ретто, меняя ножи, едва удерживая их в скользких от крови руках.
Нет, трепанацию производить не будет. Никогда! Это слишком тяжёлая рана — Эдди может и не оправиться. Тестов никаких не было, и если теоретически Донор способен регенерировать даже со вскрытой черепной коробкой, то практически — лишь смутная надежда на это…
Ретто сдерживал слёзы и аккуратно разрезал скальпелем слой за слоем сочные и влажные покровы. Затем взял кусачки. Рёбра ломались одно за другим под неумолимыми лезвиями. Потом грудная клетка раскрылась, точно перевернули на спину исполинского розового краба. Ретто увидел трепещущее сердце. Резко отвернулся, закрыл лицо окровавленной ладонью.
— Продолжай же. Или я прикажу немедленно выбросить это мясо в бак с кислотой! — прошипел Акер, оскалившись.
Прочие химеры не могли оторваться от такого заманчивого кровавого зрелища.
— Ну что тебе ещё нужно? — провыл Ретто.
— Отсеки ему конечности!
Ретто заторможено сжал в руке ампутационный нож. Когда мягкие ткани обнажили розоватую, влажно блестящую кость, он взялся за рамочную пилу, даже не снимая с Эдварда окровавленного комбинезона.
Донор коротко вскрикнул, когда крошечные стальные зубки вгрызлись в костный мозг. Ретто выронил орудие пытки и заплакал.
— Я не могу больше, хватит! Хватит!
— Хорошо, — прошипел Акер. — Эй вы, унесите тело в отсек утилизации…
— Нет! — ахнул Ретто, кинувшись к столу и навалившись на истерзанное тело Эдварда, прикрывая его собой. Химеры-охранники остановились и в растерянности посмотрели на своего хозяина.
Акер прищурился.
— Подумать только. Как трогательно… И какой же любовью вы любите своего «сына», господин Магистр?
— Чтоб. Ты. Сдох, — прошипел Ретто сипло, хватая воздух, словно только что откачанный утопленник.
— Ну же. Расскажите. Неужто он всего лишь ваш «сын»?
Он приблизился к столу и нежно погладил холмы мокрых внутренностей, которые постепенно стягивались свежими слоями каких-то плёнок и мышц. Потом поднял руку к губам и облизал окровавленные пальцы.