Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) (сборник)
Шрифт:
Чаще всего председатель, не дослушав, поворачивается к нему спиной. Но, получив отпор, тот не печалится. Не проходит и пяти минут, как он прижимает где-то к стене другого председателя…
Когда Нарли Непесович пишет, он одновременно громко читает написанное. Помню, как-то целый вечер он не давал уснуть всей нашей палате.
«Илли-джан! — читал он вслух свое письмо, адресованное другу. — Кисловодск, оказывается, и есть настоящее место для жизни. Но здесь особенно нужны хрустящие сотенки… На те пятьсот рублей, что ты дал, я купил два костюма, каждый
Однажды Нарли Непесович узнал, что в наш санатории приезжает руководящий работник из министерства. Где уж узнал он, как зовут его жену, детей, — один бог ведает. Каждому из членов семьи руководящего товарища был куплей соответствующий его возрасту и вкусам подарок. Мы увидели в аэропорту Нарли Непесовича с пятью букетами цветов, игрушечным велосипедом, рыжеволосыми куклами, шоколадом и коробкой редкостных духов.
— Приятеля старого встречаю!.. — говорил он небрежно. — Возни, конечно, много, по старой памяти, нужно, а то обидится…
— А какой он на вид, ваш приятель?.. — спросил кто-то.
— Да такой, небольшого роста, плотный… — неопределенно ответил Нарли Непесович. Мы переглянулись. Все знали этого товарища. Он был худощав, высокого роста.
Нарли Непесовичу не повезло. Руководящий товарищ почему-то не приехал. Да если бы и приехал, Нарли Непесовичу не повезло бы еще больше. Мы очень хорошо знали того товарища…
Мы готовились к отъезду. Больше всех суетился Нарли Непесович. Он ящиками закупал яблоки, груши, сливы. Десятка три тросточек с монограммами «На память сердечному другу — такому-то — из Кисловодска» составляли отдельное место.
Часа полтора спорил он в аэропорту с дежурным, который не хотел бесплатно брать в самолет добрую сотню килограммов багажа…
Но все уже позади. Мы приземляемся. Первым из встречающих к самолету подходит тщедушный человечек с лисьими глазками и обнимает Нарли Непесовича. Тот целуется с ним и сует ему в руку тросточку с надписью: «Дорогому другу — председателю колхоза Илли Ильмурадовичу от Нарли Непесовича».
«Дорогой друг» долго читает надпись и, вздохнув, говорит:
— Что ж, два слова можно и затереть…
— Какие два слова? — удивляется Нарли Непесович.
— «Председателю колхоза», — уныло говорит Илли и протягивает местную газету…
Курбандурды Курбансахатов
После угощения
(перевод Н.Васильевой)
Председатель райпотребсоюза Бяшим Эсенов узнал о предстоящем приезде ревизора накануне выходного.
Дело было так.
Рабочий день давно начался, но Эсенов на службу не торопился. Он нехотя встал с постели, потянулся, ополоснул лицо холодной водой, побрился. Словом, привел себя в порядок. Ровно в полдень в отличном расположении духа он переступил порог своего кабинета.
Переступил, сел в кресло, вызвал секретаршу, отдал кое-какие распоряжения и задумался. Завтра воскресенье, чем бы заняться? Не торчать же дома. В прошлый раз он с друзьями ездил в ущелье. Славный получился пикник! Может и завтра…
Эсенов уже протянул руку к трубке, чтобы позвонить кое-кому, как дверь кабинета с треском распахнулась. На пороге предстал Овез, завскладом, широкоплечий, толстый, с узкими, заплывшими жиром глазами. На щеках щетина, — неделю, видно, отращивал, не меньше…
Овез тяжело дышал, словно за ним гналась свора собак. Топтался на месте в своих огромных запыленных сапожищах и в волнении облизывал пересохшие губы.
Увидев своего подчиненного в таком состоянии, Эсенов удивился:
— Что случилось, Овез? За тобой кто-нибудь гонится или ты опять с утра пораньше выпил? — он пристально вгляделся в мутноватые глаза кладовщика.
— Да что там выпил! Грамм сто да кружку пива! Давно все улетучилось… — Не закончив говорить, Овез протянул руку к лежащей на краю стола пачке папирос, закурил и присел на краешек дивана.
Эсенов знал, что завскладом не будет паниковать из-за пустяков, и встревожился. Даже пот прошиб его. Спросил громко и раздраженно:
— Я тебя еще раз спрашиваю — чего ты пыхтишь? Что случилось? Или товар не получил?
Овез махнул рукой: мол, не в товаре дело.
— Что же тогда? — наступал Эсенов. — Да говори же, черт тебя дери!
На всякий случай он подбежал к двери и закрыл ее поплотнее.
— Ревизор едет… — простонал Овез и слабеющими пальцами загасил в пепельнице наполовину недокуренную папиросу.
— Ревизор? — Эсенов изменился в лице, провел ладонью по серебристым вискам и опустился в кресло.
Овез же наоборот, подскочил с дивана.
— Ну, ты, Бяшим, думай, ищи выход, а я пойду разгружать товар…
— Да сиди ты! — возмущенно прикрикнул Эсенов. — Без тебя разгрузят! А кто едет? Как фамилия? Не узнал?
— Фамилию знаю…
— Ну?
— Курбанов какой-то.
— Курбанов… Курбанов… А как зовут, не знаешь?
— Не знаю. Да не все ли равно, Бяшим? Может, зря я и разволновался? — Овез явно успокаивался после пережитого страха. — К ревизору всегда доступ имеется, если умело взяться за дело. Я, пожалуй, пойду, а ты нажми на бухгалтера, этого очкастого черта. Не нравится он мне… Я сейчас вернусь…
— Подожди! Давай решим: не подбросить ли нам чего-нибудь бухгалтеру?
— Ни в коем случае! Эта лиса, наверное, уже прослышала о ревизоре и ничего у тебя не возьмет. Да и раскрываться перед ним опасно…
Некоторое время Эсенов раздумывал, грызя ноготь большого пальца, потом удовлетворенно кивнул головой:
— Правильно! Бухгалтер не должен ничего знать. А ты скажи-ка мне…
— Что?
— Что ты сделал с теми шерстяными платками?
— Реализовал, — не моргнув глазом, ответил завскладом.