Точка зрения (Юмористические рассказы писателей Туркменистана) (сборник)
Шрифт:
Из-за дымящихся тягачей в сопровождении двух офицеров вышел немецкий генерал. Он шел, далеко выкидывая вперед левую ногу. «Как на параде», — подумал Мамед.
— Пошли, — шепотом скомандовал Рубин.
Мамед хотел, как положено — с левой, сделать красивый шаг, но, замешкавшись, шагнул с правой и споткнулся на ровной бетонной глади. Взглянув на товарищей, он тут же выровнялся и, четко печатая шаг, пошел навстречу фашистскому генералу. А в голове все время вертелись непривычные, труднопроизносимые слова: «Безоговорочная капитуляция… капитуляция… капит… или капут?.. Капит…уляция. Наверно, от слова «капут» —
Расстояние уменьшалось. Вскоре можно было даже различить белый шрам ка лице фашистского генерала, идущий от левого глаза к подбородку. И, как бы продолжением его, на груди висела клинообразная, грязного цвета лента с «железным крестом». Незаметным движением Мамед распахнул маскировочный халат, открывая свою грудь, усыпанную орденами. Шагах в пяти друг от друга обе группы остановились. Немец, выкинув правую руку вперед, что-то гаркнул. Рубин перевел:
— Генерал Иоахим фон Шлюбке Магдебургский. — И тихо добавил: — Магдебургским назвался потому, что он там родился. Придется и тебе ответить, кто ты такой. — А про себя подумал: «Вот сейчас ляпнет!..»
— Генерал Мамед Анауский! — громко и четко произнес Мамед. Переводя на немецкий, Рубин подумал: «Для начала не плохо».
— Так вот, генерал, — заговорил снова немец, — эта злая комедия идет к концу. Я предлагаю разумный финал. Сопротивляться вам мы не будем при одном условии: вы беспрепятственно пропускаете моих солдат и офицеров. Мы решили сдаться в плен вашим союзникам — американцам.
— Генерал хочет, чтобы и овцы были целы, и волки сыты, — перевел Рубин. — Просит, чтобы не задерживали их. Наверно, натворил дел, боится в наши руки попасть.
— У нас одно условие — безоговорочный капут… — Мамед кашлянул, — …капитуляция.
Немец заговорил раздраженно и быстро. Пока он говорил, Мамед думал: «Чего он все трещит? Шрам-то как дергается… Видно, он и в самом деле нас боится! Натворил дел, как лейтенант говорил… Дел натворил… — Мамеду стало жутко, когда он представил, каких дел натворил фашист. — Вот гад, хочет уйти теперь от ответа! Нет, не уйдешь, шайтан».
Рубин переводил слова немца, говорил что-то о родине солдат его дивизии, что, мол, они родом из-за Эльбы. Но Мамед не слушал, он всецело был поглощен своими мыслями.
— Все, — прервал он Рубина. — Пусть слушает мои слова. Даю один час. Пусть оружие сложат в кювет. И пусть прикажут своим солдатам столкнуть с дороги вон те подбитые арбы. Скоро наши танки пойдут!
Когда Рубин перевел слова Мамеда, немецкий генерал бросил в ответ что-то резкое, повернулся на каблуках и зашагал прочь.
Мамед со своими спутниками тоже повернул обратно.
— Что немец напоследок прогавкал?
— Сказал, что предпочитает смерть на родине той же участи в Сибири, — ответил Рубин.
Вернувшись, лейтенант доложил Ягмыру о переговорах. Мамед в это время отцеплял и возвращал товарищам ордена.
— Старшой, немцы зашевелились, — сказал кто-то из бойцов.
— Не спускать глаз с противника, — отдал приказание командир взвода.
А немцы действительно стали небольшими группами перебегать дорогу и прятаться в складках местности. Но в лес войти боялись. Ни с той, ни с другой стороны выстрелов слышно не было. Черная тень большого клочковатого облака накрыла вдруг четырехугольную поляну, разделяемую автострадой на два треугольника.
— Смотри не теряй генерала, — сказал Мамед снайперу, удобно устроившемуся на дереве. — А лучше покажи мне примерный ориентир, где он спрятался. Вместе будем охотиться на фазана.
Взвизг пули прервал его. И пошла трескотня. Немцы решили прорываться не по дороге, а немного стороной. Оказывается, по автостраде шла наша танковая колонна. Сбылась фантазия Мамеда! Заскочив в лес, немцы сразу поняли, что советских бойцов здесь мало, и стали убегать в глубь леса, к хуторам.
Снайпер с криком «Генерал ушел!» спрыгнул с дерева и тоже помчался к хуторам. Мамед последовал за ним. Вскоре они остановились у домика, покрытого красной черепицей.
— Здесь твой генерал, — сказал снайпер.
Но Мамед уже бросился на землю и стал ползком подбираться к дому. Снайпер не отставал от него. Остановились у окна, прислушались. В доме явно кто-то был: слышалась возня, покряхтывание. Заглянули в окошко: один, в нижнем белье, ковыряется в платяном шкафу, а другой натягивает штаны. Мамед дал очередь из автомата поверх их голов, выбил окно и мгновенно очутился в комнате. Генерал стоял в солдатской одежде, только брюки не успел застегнуть. При виде усача он остолбенел. Шрам от уха до подбородка стал фиолетовым, словно кто-то провел чернилами по его щеке. На полу валялся генеральский мундир. Мамед огляделся вокруг, улыбнулся, косо взглянул на генерала и, покачав головой, сказал:
— А… фон Магдебургский! Вот, значит, какие дела! Я, советский солдат, вынужден быть генералом, а ты, генерал, — солдатом.
— Яволь, яволь, зольдат. Их бин зольдат, — почти шепотом произнес фашист.
Прошли годы. Один из авторов многотомной «Истории Отечественной войны», молодой способный историк, перелистывая подшивку мюнхенской газеты «Зюддойче цайтунг», натолкнулся на интересный материал. В нем говорилось, что переданный властям Западной Германии для дальнейшего отбывания наказания военный преступник генерал Иоахим фон Шлюбке Магдебургский давал интервью журналистам о пребывании его в советских лагерях для военнопленных. Очень сожалел, что в конце войны ему не повезло: он был всего в нескольких километрах от Эльбы, и, сумей преодолеть их, не быть бы ему на скамье подсудимых, а сидел бы он в министерском кресле, подобно Шпейделю и другим.
— Что же или кто помешал вам пройти эти роковые километры? — спросили корреспонденты.
— Генерал Мамед какой-то, усатый. Он сам, лично, взял меня в плен, — буркнул фашист.
Молодой историк, прочитав такое сообщение, обрадовался. «Наш генерал сам полонил фашистского генерала. Это же подвиг, достойный войти в анналы истории!» — воскликнул он и тут же написал запрос в Управление кадров Министерства обороны СССР. Неделю спустя пришел ответ, в котором сообщалось, что два генерала по имени «Мамед» были кавалеристами и воевали на Кавказском направлении. Один генерал Мамед погиб под Москвой. Генерал Мамед Юсубов служил в железнодорожных войсках. А в направлении, о котором идет речь, об участии в боях генерала по имени Мамед никаких данных в архивах Министерства обороны не имеется.