Точку поставит сталь
Шрифт:
Так, уважаемый господин фер Скичира, силой верховного совета виртуа-Лансов вам приказано вообще больше не думать о себе в подобном ключе. Решение одобрено и обжалованию не подлежит. Допустим. Но как бы в таком случае поступил не сочинитель, а специалист по решению деликатных проблем из не самого благонадёжного Бонжура?
Пожалуй, он бы отправился по адресу и решил вопрос. Деликатно, как умеет…
Вероятно, Ч’айя всё же что-то почувствовала. Уловила в тонких материях комнаты, как сказал бы сочинитель-Ланс… Отодвинулась от стола с консолью, неторопливо
— Всё в порядке? — тихо спросила девушка.
— В полнейшем, — я улыбнулся, почти наверняка уверенный, что сейчас моему вранью ну никак не одержать победу.
А ещё я снова увидел в её тёмных глазах что-то блестящее, мерцающее, словно отражение луны в речной волне. Мне это казалось, или девушка была готова впервые за два дня действительно со мной поговорить?
Я запахнул халат, подпоясал, выскользнул из кровати и принялся колдовать над пищевым конструктором. Меня продолжали изучать, ещё через минуту всё-таки уточнив:
— Для тебя это проблема?
Сначала показалось, что Ч’айя каким-то непостижимым образом всё же услышала состоявшийся разговор с чу-ха. Обернувшись к ней с неестественной улыбкой на лице (Когане Но, да она уже примёрзла в постоянный оскал!), я почти сразу догадался, что речь пойдёт совсем не об этом.
— Ланс, я спрашиваю про зеркало Полларда…
— Ничуть! — второй раз за утро соврал я.
Тут же вспомнив влажную от пота постель, её внезапное появление на площади Саку-Харухейфа, пальбу в Алую Вистар, и снова — хищную гримасу и крепкие пальцы на своей спине.
Если девушка и не поверила, то смолчала. Только голову наклонила, одним этим жестом заставив ощущать себя последним засранцем…
— Немного… — всё же добавил я, включая варку чинги. — Временами, которые ты отказываешься обсуждать, сисадда? — И тут же парировал, не позволяя углубиться в тему: — А ты? Ну, то есть, я хотел спросить, а для тебя это ощущается проблемой? Ты вообще что-то ощущаешь, когда… расслаиваешься?
Блики в глазах цвета корицы тут же потеряли яркость. Девчонка вздохнула, облокотилась на спинку стула и упёрлась острым подбородком в предплечье. В кружки полилась чёрная пахучая жижа из самых отборных сортов порошка.
Под её журчание Ч’айя сморщила носик, снова вздохнула. И когда мне уже казалось, что умненький Ланс испортил так и не начавшийся разговор по душам, вдруг ответила вопросом:
— Скажи, ты когда-нибудь терял управление фаэтоном?
Хмыкнув, я вынул чашки из конструктора.
— Нет, детка, только в ночных кошмарах.
— Хм, ладно, — она повела плечом, даже не отреагировав на «детку». — Но ты наверняка перебирал паймы, чтобы потом мучительно вспоминать, что делал минувшим вечером? И чего не делал, сисадда?
О, такое сравнение было куда ближе. Хоть и не к моей гордости.
— Такое, скажем, бывало.
Я передал ей кружку, но Ч’айя сразу отставила её к клавиатону системной консоли. Встала, почти заставив напугаться. Подошла, неожиданно вынула мою чингу из пальцев,
— У меня всё примерно так же, — сказала она, не поднимая глаз. Стояла близко-близко, но теперь я не ощущал даже лёгкого присутствия Куранпу. Задумчиво добавила: — Наверное. С той лишь разницей, что эти «две меня» — они обе кристально трезвые. И категорически не хотят общаться друг с другом. Пока, во всяком случае. И знаешь что?
Она подняла голову и заглянула в глаза, а я пожалел, что у выданных Энки халатов такая лёгкая и почти прозрачная ткань.
— Не могу сказать за вторую, но я точно буду добиваться этих переговоров…
— Думаю, ты справишься… — пробормотал я, чуть не добавив настоящего имени девчонки. — Ты сильная и умная, да… — И куда только делась уверенность, с которой я только что называл её «деткой»? — Ты лучшим глаберам гнезда помогала на равных, да и бабка твоя с «зеркалом» этим справлялась, сисадда? Так что…
— Я сумею, — подтвердила Ч’айя, не отрывая от меня взгляда.
Словно пыталась прочитать что-то внутри головы, причём снова почти не моргая. Отчего я, не бежавший и от стаи когтистых уличных ублюдков, вдруг ощутил основательный озноб.
Сглотнул, едва удерживаясь плеснуть себе порцию утренней паймы, чтобы хоть как-то скрыть неловкость.
— Не пойми меня неправильно, Ч’айя… но почему ты так на меня смотришь?
Она наклонила голову. Будто под этим углом могло открыться что-то новое. А я вдруг совершенно по-детенышевски порадовался, что перед захватом кровати успел метнуться в гигиеническую кабину и провести утренние процедуры.
— Пытаюсь понять, — пробормотала Ч’айя.
Мой следующий вопрос был бы в числе победителей на конкурсе глупых уточнений:
— Понять что?
— Что же нашла в тебе та, что называет себя Куранпу?
Предыдущий вопрос стыдливо покинул пьедестал под презрительный освист следующего:
— Значит, ты всё же помнишь? — Поперхнулся, тут же исправляя допущенный промах: — Помнишь про Куранпу? Можешь оценивать её поступки? Давно?
— Смутно, — прошептала Ч’айя, по-прежнему стоя совсем рядом и не отрывая глаз. Байши, да из неё бы вышел просто первоклассный Джадуга! — Кое-что из детства, кое-что из недавнего прошлого…
— Я почти уверен, что когда-то ты могла этим управлять… Ну, «семейным наследием», сисадда?
Готов был спорить на крупную сумму, что в этот момент выглядел предельно нелепо. Но отступать? Или, напротив, бросаться в наступление? Такого в голову не могло прийти даже мне. Поэтому я продолжал цепенеть под её гипнотическим взглядом, отвечая негромко и совсем не убедительно… впрочем, Ч’айю это отнюдь не смущало.
— Генетические мутации, — сказала она нараспев, словно катая слова на языке. Облизнула губы, заставив мой член ну совсем уж безобразно оттопырить полу халата. — Я могла бы рассказать про них, если бы это странное словосочетание сейчас хоть что-то для меня значило… А такое у тебя бывало?