Todo negro (сборник)
Шрифт:
Однажды её просто не оказалось дома, а я нажрался и лег спать, до утра ничего не поняв. После… Менты, всеобщие подозрения и абсолютная пустота внутри. Самый жуткий месяц в моей жизни. Детали почти стерлись из памяти: психологи называют это «вытеснением». А потом Рита вернулась, сказав, что уезжала к родителям в Йошкар-Олу. И я поверил, хотя говорил с тещей по телефону каждый день, пока шли поиски.
Я уставился на Риту... Иду… не знаю уже, на кого — с тщетной надеждой вновь увидеть свою жену в этой ведьме. А она посмотрела на меня как на собаку: тупую, но все равно милую и любимую.
***
— Уходи!
Ида поднялась с дивана. Её чёрные волосы зашевелись — как будто под водой или подобно змеиному клубку. Борщу показалось, будто в гостиной стало темно, будто наполнявший её солнечный свет померк. Что с Геной? Судя по лицу, для него уже нечто изменилось, но Илья не мог быть в этом уверен.
— Ну уж нет. Я уйду из этого дома не раньше, чем ты.
— Ещё слово в таком духе, и ты не уйдёшь отсюда вообще.
— О, стерва-подменыш хочет станцевать старый танец? Я припомню несколько па!
Ши тоже вскочила с кресла, и это был тот момент, когда нужно сделать только одно: выбрать сторону. Борщ сомневался сейчас во многом, уж если честно — почти во всём на свете, но только не в этом выборе. Кто бы из них ни был прав, что бы всё это ни значило, но одна женщина Прекрасного народа была ему чужой. А вот другая, что ни говори — отнюдь.
Но Гена?..
Борщ даже не знал, насколько его друг осознаёт всё происходящее. Однако тот, выронив кружку, бросился между Идой и Ши — и что бы именно ни задумал, это была глупость. Не обращая внимания на женщин, Илья кинулся наперерез другу. Схватил его и поволок в сторону.
— Не лезь, дурак!
— Пусти!..
— Не лезь! В сторону!
За спиной загремело, затрещало — видимо, полетела во все стороны мебель. Обдало жаром, зажгло спину: может быть, на Борще даже затлела одежда. Но сейчас он думал только о том, как оттащить друга подальше. Гена вырывался, и хоть он всегда был гораздо слабее Борща — просто так не справишься. В борьбе друзья споткнулись, кубарем покатились по полу, врезались в шкаф. Что-то стеклянное посыпалось сверху.
Приподняв голову, Борщ увидел, как хрупкая Ши полетела через гостиную — от нечеловечески сильного толчка. Она врезалась в дверь кухни, с треском и звоном распахнув её. Ида бросилась следом: настолько быстро, что лишь тень мелькнула, словно в фильмах о вампирах. Её волосы теперь не просто шевелились: они стояли дыбом, будто верх и низ поменялись местами, будто гравитация теперь тянула чёрные локоны к потолку.
«Огонь. Их изгоняют огнём. Огонь!»
Эта мысль не выплыла из глубины памяти — она попала в голову Ильи со стороны, как и многие мысли за последние годы.
Огонь. Где его взять?
А вот это подсказал собственный мозг, без сомнений. Мангал, бутылка жидкости для розжига. Веранда. Скорее!
Бросив Гену, на ходу споткнувшись об обломки журнального столика, Борщ побежал в веранде. Сейчас это было важнее всего, точно! Краем взгляда он заметил, как Ида протянула к лежавшей на полу Ши руки: они вытягивались и чернели, пальцы становились похожи на грабли для уборки листьев. С изогнутыми, острыми ногтями, уже почти клинками. Руки-ножницы, как в том милом фильме с Джонни Деппом…
Схватка была хорошо видна с веранды — через широкие кухонные окна. Гене всё же не хватило ума остаться в стороне: он схватил подменыша за плечи, попытался вытащить обратно в гостиную. Может быть, до сих пор считая это существо своей женой. А может — лелея надежду предотвратить кровопролитие.
Ида легко оттолкнула его: не слишком сильно, не желая навредить. Однако она отвлеклась, и этот момент Ши не упустила. В один миг все кухонные ножи и приборы, разлетевшиеся на осколки стаканы и тарелки — всё это сорвалось с мест и полетело в брюнетку. Острые кромки иссекли её красивое лицо, брызнула кровь. Гена завопил, но ещё громче заверещала сама Ида.
Не время наблюдать.
Бутылка стояла на том же месте, что и вечером. А чем поджечь? Зажигалка для мангала не рядом, а Борщ всё-таки зря бросил курить… привычной «Зиппо» в кармане нет. Думай! Ну? Кухня! Точно, там ведь тоже была газовая плитка, там…
Сейчас бы разбить окно, вломиться на кухню напрямик, но куда там — стеклопакеты… Ошалевший Гена, пытающийся что-то прокричать, полулежал прямо в дверях: некстати попался под ноги. Борщ врезался носом в дорогую напольную плитку, от резкой боли на миг потеряв зрение. По губам полилась тёплая кровь. Не важно! Главное — что бутылка не укатилась далеко.
— Зажигалка! Зажигалка, Гена!.. Где?!
Тот не мог ничего ответить. Борщ снова потащил друга за собой — теперь уже на кухню, мимо сцепившихся женщин. Здоровый шеф-нож торчал из левого глаза Иды: он зашёл в череп наполовину, но подменыша это не особо смущало. Как и льющаяся из ран на шее кровь, как и разодранные щёки, одна из которых свисала лоскутом: стали видны зубы. Брюнетка оттолкнула оседлавшую её Ши так, что та врезалась в потолок, оставив на нём узор трещин.
К счастью, Иде было не до мужчин. Она снова потянула руки-ножницы к рыжеволосой сопернице — удлинив их на добрый метр. Но в воздухе сверкнуло что-то вроде блестящей нити: она срезала чёрные пальцы с правой руки Иды под корень.
Даже это не сломило подменыша окончательно. Ида пыталась левой рукой-граблей выцарапать глаза прижавшей её к полу Ши, когда Борщ плескал из бутылки резко пахнущую жидкость. Гена поднёс длинную кухонную зажигалку.
***
Борщ едва пришёл в себя, а Гена всё ещё не очухался вовсе: он сидел на разводах крови, перед обезображенным и обожжённым телом подменыша. Качался взад-вперёд и что-то невнятно мычал. Из уголка рта тянулась струйка слюны.
Ши тоже досталось порядком. На лице, шее и плечах живого места не осталось — если не считать за «живое» кровоточащие порезы. Большой клок её прекрасных рыжих волос остался в пальцах Иды: он был вырван вместе с кожей, на этом месте осталась безобразная рана. Впрочем, Ши улыбалась.
— Что такое, сладкий?
— Глаз… твой глаз.
Один из очаровательных зелёных глаз Ши от удара вылетел из орбиты, свободно болтался на нерве.
— Ах, точно!
Она не без труда, но всё-таки запихнула глаз на место.
— Не волнуйся! Оглянуться не успеешь, как на мне всё заживёт: буду лучше, чем прежде. Я ведь фейри, что мне сделается… Прекрасный народ покрепче человечьего, пусть не бессмертен. Ты сам-то в порядке?
— Не уверен.
Вместо своих ран Ши тут же занялась царапинами и ссадинами Борща.