Тогда в Иудее…
Шрифт:
Среди торговцев был и Фесда, которого соседи звали Дисмас. Это прозвище получил его отец, переселившийся в Иерусалим из маленького поселения около Ямнии. На вопрос: «Где его родина?» – он всегда отвечал: «Я пришел со стороны заката». Как и все переселяющиеся в большой город, отец Дисмаса мечтал разбогатеть и, как многие из них, разорился. Единственное, что он сумел, – это купить небольшой домик у самой стены, недалеко от Дровяных ворот. Фесда-Дисмас пришел к воротам, неся большой плетеный короб, заменявший ему торговую лавку. Он имел постоянное место для торговли, за которое платил декуриону по оболу 39 за каждую седмицу. Фесда подошел к своему месту, поставил на землю свой короб, открыл его и, достав, разложил на крышке короба свои немудреные товары. На плетеную из ивы крышку легли мешки разных размеров из старой линялой ткани. Эти мешки из обрывков и лоскутьев, собранных на улицах или купленных за одну лепту, шили его жена и две дочери. Рядом легли оселки, куски кожи, обрывки веревок и бесформенные куски железа. Разложив товары, Фесда присел на корточки и стал ждать покупателей. Глядя на проходивших мимо него людей и животных, Фесда тихо про себя молился Иегове, чтобы тот проявил милость и позволил ему заработать
39
Обол (др.-греч. ??????) – название монеты.
40
Шулхани – сборщики налогов.
41
Сeдер Пeсах (от ивр. ????? сeдер – «порядок» и ????? пeсах – название праздника) – ритуальная семейная трапеза, проводимая в начале праздника Песах (еврейской Пасхи). Время проведения – вечер (после наступления темноты) на исходе 14 нисана по еврейскому календарю.
– Ты это вот тому толстомордому скажи, кто хозяин города, – прозвучал насмешливый голос в толпе.
Разговоры сразу стихли. Все невольно посмотрели на декуриона. Тот, заложив руки за пояс, широко расставив сильные ноги, стоял около створки ворот, озирая толпу безразличным взглядом. Фесда в это время успел обменять несколько мешков на вязанку крепких сухих сучьев. Два селянина купили у него точильный камень и кусок кожи, и Фесде показалось, что Яхве проявил свою милость и позволит ему встретить Седер, как и должно встречать этот праздник сыну Эрец-Исраэля. Толпа постепенно редела. Горожане уносили дрова, а селяне засовывали за пояса ассари, квадрансы и лепты, полученные за них. Около Фесды остановился торговец водой, ведя в поводу ослика, нагруженного кувшинами с питательной влагой. Ослик был пегий и старый, настолько старый, что среди ослов мог считаться Мафусаилом.
– Доброго дня, сосед, – сказал продавец воды, останавливая осла. – Как торговля?
– Не могу сказать, что плохо.
– И у меня хорошо. Всю воду распродал. Вот снова собираюсь к источнику. День будет жаркий, народу в городе много – все захотят пить. А у меня вода, сам знаешь, отличная: с мятным отваром, хорошо утоляет жажду, – он отвязал от седла глиняную кружку, достал маленький кожаный бурдюк и наполнил кружку водой.
– Выпей, сосед, утоли жажду. Это я для себя держу, самому ведь тоже пить хочется.
– А, может, и нам нальешь? – прозвучал голос за спиной Фесды.
Фесда обернулся и увидел двух молодых людей, одетых в симлы из дорогой ткани поверх коротких хитонов. У говорившего симла была ярко-зеленого цвета с крупными синими полосами. Хитон под ней, перехваченный широким поясом из тисненой кожи, был из дорогой египетской ткани. «Интересно, – подумал Фесда, – что надо этим людям у Дровяных ворот в такую раннюю пору?».
– Налью, если деньги есть.
– Деньги есть.
Молодой человек в дорогой симле достал из кармашка на поясе несколько медных монет и протянул водоносу.
– Мне и моему спутнику, – проговорил он, отдавая деньги.
Водонос наполнил кружки и протянул их молодым людям.
– А водонос прав, – произнес второй, выглядевший постарше, но тоже в дорогой симле и льняном хитоне, – день действительно будет очень жарким.
Сказав это, он как-то странно улыбнулся. Они выпили воду, отдали кружки водоносу. Тот торопливо привязал их и, еще раз пожелав Фесде удачной торговли, быстро пошел к городу. Фесда видел, как его окружили солдаты. Тот что-то говорил им, показывая на свои кувшины. Наконец солдаты расступились, давая дорогу водоносу, и тот скрылся в тени воротной арки. Фесда продолжал торговать, постоянно ощущая присутствие чужих людей за спиной. Это ощущение раздражало и даже пугало его. Он, было, хотел сменить место, но свободное пространство, куда Фесда намеревался перебраться, занял запоздавший селянин, свалив туда кучу мелкого сухого хвороста, годного разве что на растопку. Покупатели подходили, приценивались, иногда, если что-то нравилось, расплачивались. Он продал за две пруты щербатый точильный камень, за четыре пруты моток веревки, и какой-то селянин купил за денарий большую суму с длинными ручками, сшитую женой Фесды. Торговля отвлекла его, и он даже забыл о странных людях, расположившихся за его спиной. Фесда думал о предстоящем празднике и решил, что купит не барашка, а курицу – обычай допускал такую замену: ягнята, наверное, поднялись в цене. Пряности для вечерней трапезы дома были. Вчера, хотя торговля была не особенно удачной, он смог купить немного фиг и яблок для хоросета 42 . Сегодня он тоже купит небольшой кувшинчик вина и разбавит его водой, тогда каждый из членов семьи сможет выпить четыре чаши. Он вспомнил о четырех вопросах, которые должен был задать сыну в вечер праздника, и с грустью подумал, что Яхве лишил силы его чресла, и он смог родить только двух дочерей. От невеселых размышлений Фесду-Дисмаса отвлек приближающийся цокот копыт, подобный грохоту отдаленного грома, сопровождаемый протяжным звуком рогов. Фесда повернул голову и увидел, как над невысоким кустарником, зеленой каймой идущим по краю дороги, показались всадники в блестящих доспехах.
42
Хоросет – пряная фруктово-ореховая смесь – праздничное блюдо, приготовляемое на Пасху.
Меднокожей змеей колонна воинов размеренно ползла к воротам. В их неторопливом, слаженном движении чувствовалась мощь горного потока, смывающего на своем пути камни и стволы деревьев. Колонна приближалась неукротимо и угрожающе.
Впереди на гнедом жеребце ехал офицер в блестящем доспехе, таком же блестящем шлеме с красным плюмажем из страусовых перьев. Овальный щит красного цвета с бронзовым умбоном 43 был прикреплен к седлу позади всадника, красный сагум 44 , стекая с плеч, опускался на седло. Позади него ехали три офицера, за ними гарцевал вексилярий 45 в сопровождении двух тубиценов 46 , за вексилярием плотной слитной массой двигались всадники.
43
Умбон (лат. «выпуклость», «выступ») – металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы.
44
Сагум (лат. sagum) – плащ римских солдат, закреплялся на плече фибулой, изготовлялся из плотной шерсти и обычно был длиной до колен.
45
Вексилярий – знаменосец.
46
Трубицены – трубачи.
Когда голова колонны оказалась прямо напротив Фесды, двое молодых людей, стоящих позади него, выдвинулись вперед и, словно выбрав момент, бросились к всаднику, на ходу вынимая длинные кинжалы из складок симлы. Тот, что был постарше, оказался проворнее. Он первым очутился около офицера и прыгнул на него, одновременно нанося удар. И офицер, и всадник упали на землю. Офицер остался лежать. Нападавший вскочил, одним прыжком пересек дорогу и вломился в зелень кустарника. Все произошло так быстро, что стражники у ворот задвигались только после того, как инсургент, миновав мелкий кустарник, скатился вниз по склону и скрылся в зарослях терновника и боярышника. Второй юноша в зеленой симле бросился на крайнего офицера, ехавшего во втором ряду, но тот, заметив его, поднял коня на дыбы. Юноша остановился, растерянно оглядываясь, ища путь спасения, но офицер, опустив коня, прямо из седла бросился ему на плечи. Они упали на землю. Юноша вскочил, размахивая кинжалом в вытянутой руке. Он отступал, пятясь прямо на Фесду. Римлянин поднялся, обнажил акинак 47 и неторопливо, шагом уверенного в себе воина, пошел на нападавшего. Пятясь, юноша споткнулся о короб Фесды и упал на спину. Совершенно неосознанно Фесда нагнулся, чтобы помочь ему подняться. Он протянул упавшему руку, и тут что-то ударило его по затылку. Фесда упал, проваливаясь во мрак.
47
Акинак – короткий (40—60 см) железный меч.
Марк не успел понять, что происходит. И только когда Пантер свалился из седла на какого-то человека, он резко дернул повод, останавливая коня. Марк спрыгнул с седла, достал спату и неожиданно для себя увидел трибуна. Тот лежал на боку в какой-то неудобной позе, не шевелясь, голова его была неестественно откинута, и рядом с головой темнела лужа крови. Марк бросился на помощь Пантеру, но его опередил подбежавший декурион. Рукоятью меча он нанес удар по голове невысокого худого иудея, тот упал лицом вперед в придорожную пыль. Не останавливаясь, декурион ударил ногой, обутой в тяжелую калигу, пытавшегося подняться инсургента. Тот рухнул, выронив кинжал, схватившись руками за разбитое лицо. Сквозь белые длинные пальцы заструилась кровь. Декурион занес меч, чтобы пронзить инсургента, но его остановил окрик примпила:
– Живой, нужен живой!
Декурион вложил меч в ножны и, оторвав руки от его головы, рывком завернул их за спину. Марк увидел залитое кровью лицо юноши. Вместе с подошедшим Пантером декурион связал инсургента подобранными на земле веревками.
– Этого тоже, – приказал примпил, указывая на лежащего на земле Фесду-Дисмаса. Дисмаса связали подбежавшие вслед за декурионом солдаты.
Фесда очнулся и ощутил себя лежащим вниз лицом в серой пыли. Он попытался подняться, но с удивлением обнаружил, что руки его крепко связаны за спиной. Лежа, он повернул голову и увидел пропыленные ремни солдатских калиг и крепкие мясистые икры, тоже покрытые серым налетом пыли. Фесда хотел обратиться к этим икрам, но из горла вырвался какой-то хрип, и боль пронзила затылок. Он услышал слова на чужом языке и не мог понять, о чем говорят стоящие над ним люди. Потом его рывком подняли с земли так, что его худое слабосильное тело затрепетало, и боль еще сильнее вцепилась в затылок. Фесду подвели и поставили на колени рядом с юношей в зеленой симле. Он увидел опухшее лицо соседа и кровь, которая текла из его рассеченной брови. Крупными бордовыми каплями она падала на ткань симлы, расплываясь огромными пятнами. «Кровь не отстирать – пропала симла», – подумал Фесда. И тут он начал осознавать странность и дикость своего положения. Почему связаны руки? Почему он стоит на коленях рядом с человеком, который, наверное, был сикарием 48 ? Почему солдаты сломали его короб? Почему они топчут его товары, мешая их с пылью? И ответом на все эти вопросы была страшная догадка, которая заставила Фесду содрогнуться, наполнила его маленькую душу ужасом. Неужели солдаты приняли его за сикария – друга этих людей? Это ошибка! Ошибку надо исправлять! Фесда поднял голову и, глядя на стоящего рядом солдата, превозмогая боль, проговорил:
48
Сикарии (лат. sicarii букв. «кинжальщики»; от sica «кинжал») – боевая еврейская группировка, действовавшая в Иудее, экстремистски настроенные националисты, возглавлявшие движение социального протеста.
– Я не с ними, я не они, развяжите меня.
Легионер, к которому он обратился, плохо понимал арамейский. Это был грек из Декаполиса – потомок македонских воинов. Он повернул голову и, не разобрав, что говорит этот тщедушный иудей, несильно пнул его ногой. Опасаясь более сильного удара, Фесда замолчал. Стоя на коленях, он видел, как спешившиеся всадники из пик и плащей сделали носилки, как закрепили эти носилки к седлам четырех лошадей и бережно уложили на них тело убитого офицера. Солдат приказал встать, и Фесда поднялся вместе с незнакомым юношей. Их поставили меж двух всадников, и они пошли, точнее побежали, подгоняемые ударами.