Токсичная кровь
Шрифт:
— Видели сыночка? — сказал Валерий Яковлевич, когда сын, проведший в палате всего-то минут пятнадцать, ушел. — Ждет не дождется, когда я помру.
— Ты преувеличиваешь, старик, — заметил ему один из пациентов, что лежал у окна.
— Нет, не преувеличиваю, — вздохнув, ответил Колчановский. — Он со своей женой спят и видят, когда я концы отдам и квартира моя к ним отойдет.
— А что за квартира-то, где? — спросил его тот же мужчина.
Вот тогда и узнали остальные пациенты палаты, какая квартира у Валерия Яковлевича на Измайловском бульваре…
Мне про этот разговор рассказал второй больной, представившийся
— Сметану тоже брали в «Изобилии»? — поинтересовался я.
— Ну а где же еще, — ответил Георгий. — Рядом же!
Третьего больного в палате звали Михаилом Ивановичем Шамовым. Он тоже был из Измайлова и так же, как и остальные, покупал (вернее, покупала его супруга Настасья) продукты в «Изобилии». Всем остальным молочным продуктам он предпочитал кефир. Пил его утром, днем и вечером. Пил за завтраком, во время обеда, после обеда, в ужин и на ночь. А ежели случалось проснуться среди ночи, так тотчас лез в холодильник за полюбившимся продуктом.
— Ну, люблю я его, — доверительно сказал мне Михаил Иванович. — Планида у меня такая, что тут поделаешь. Кто-то любит конфеты и шоколад, кто-то апельсины и мандарины, кто-то жить не может без свиных отбивных. А я вот люблю кефир…
Чем отравился Шамов, гадать не приходилось.
Четвертый пациент палаты, похоже, любил водочку. Звали его Гешей. Он жил на Нижней Первомайской и работал в «Пожартехнадзоре» там же, в Измайлове, на 2-й Парковой, наладчиком пожарной сигнализации.
— Припомните, пожалуйста, что вы ели девятого августа, — попросил я его.
— Ну что, завтракал дома яичницей. Потом пил чай с лимоном. Обедал в кафе «Радуга», что возле работы. Ел уху и жареную картошку с биточками. Пил светлое пиво, я другого не признаю… Вечером встречался с институтским другом Толиком и пил с ним водку. Не паленую. Я в этом разбираюсь… Взболтать ее нужно, а вот когда внутри зародится вихрь, сразу понятно — то, что нужно!
— А закусывали-то чем? — поинтересовался я.
— А это… Кажется… Н-нет… Не помню, — ответил Геша, наморщив лоб. Было понятно, что в общении с водочкой закуска не главное.
— А если все же постараться вспомнить? — настаивал я.
— Ну, помню, выпили три бутылки, а потом Толик еще за одной сбегал. Как-то не проняло… А чем закусывали — не помню… — Геша еще больше наморщил лоб и через какое-то время радостно воскликнул: — Вспомнил! Водку мы кефиром запивали, по институтской привычке…
— А кефир, конечно, из продуктового магазина «Изобилие»?
— А вот этого я совсем не помню, — признался Геша. — Но вполне может быть и «Изобилие», поскольку водку мы пили где-то недалеко от Измайловского бульвара.
Я попросил у больных разрешения их сфотографировать. Возражений не последовало, и я снял всех на видео— и фотокамеры своего смартфона. Затем показал им фотографии отравившихся пациентов из клинической больницы на Верхней Первомайской. Никто никого не знал. Разве что Геше показалось знакомым лицо старика Храмова…
— Кажись, этого деда я где-то видел, — сказал он. И добавил: — Только вот не помню где.
Словом, ничего нового мне в
Дома, перед тем как начать отсматривать записи с видеокамер магазина «Изобилие», я взял ручку, бумагу и написал вверху листа:
МОИ ВЕРСИИ
Затем вывел пункт первый:
1. Отравление группы жителей района Измайлово есть репетиция подобного же преступления, только более масштабного и с иным конечным результатом.
Немного подумал и добавил пункт второй:
2. Групповое отравление жителей района Измайлово есть только видимая часть какого-то скрытого преступления.
Далее все пошло как по маслу… Расписался, в общем.
3. Данное отравление — это происки конкурирующей торговой сети «Анфиса» с целью отвадить покупателей от магазина, дискредитировать его качеством продаваемых продуктов и привести «Изобилие» к полнейшему банкротству.
4. Групповое отравление через магазин «Изобилие» — это действие какого-то изощренного маньяка с неизвестным мотивом, хотя у самого маньяка мотив, несомненно, имеется. Может, этот мотив — наказать жителей Измайлова за какие-то неприятности, что они причинили этому маньяку. То есть определенный акт возмездия.
5. Акция отравления направлена конкретно против старика Храмова. Тот, видимо, сам того не ведая, затронул, из-за своей непримиримости и склочного характера, некую серьезную тему, которую некие люди не собирались выставлять наружу. И его таким вот способом пытались убрать, а всех остальных потравили за компанию, чтобы замести следы и перевести стрелки на якобы некачественные молочные продукты из продуктового магазина «Изобилие».
6. Акция отравления направлена против Валерия Яковлевича Колчановского и произведена его сыном с целью поскорее угробить пожилого человека и завладеть его квартирой, стоимостью без малого 1,5 миллиона долларов. Все остальные жители Измайлова, находящиеся в настоящее время в двух клиниках, отравлены опять-таки за компанию и с целью направить следствие по ложному пути.
После этого я немного подумал и дописал пункт седьмой:
7. Акция направлена против умершего в реанимации архитектора Андрея Александровича Кулимова. Возможные мотивы преступления пока неизвестны.
Дописав последний пункт, я посидел немного, но больше версий в голову не приходило. А для террористического акта масштаб преступления выглядел мелковатым.
Я сложил листок вчетверо и положил в карман. После чего включил ноутбук, вставил диск и принялся смотреть записи с видеокамер магазина «Изобилие»…