Токсичная кровь
Шрифт:
— Еще как понесло… Прорвало просто! Из туалета, простите, полночи не выходил, пока жена «Скорую помощь» не вызвала.
Я хотел было заметить, что это кара за измену супруге «со знакомой, простите, знакомым по работе», но промолчал. Какое мое дело, кто кому изменяет? Я ведь не служу в полиции нравов. И не расследую дела супружеских измен, являясь частным детективом. Я отнюдь не частный детектив. Хотя то, чем занимаюсь, весьма похоже на то, чем как раз и занимаются частные детективы.
И все же — не мое это дело, судить людей…
А вот с этим магазином продовольственных товаров под названием «Изобилие» — вопрос
Я вполне дружелюбно попрощался с Петром Петровичем, сняв его, Марса Рафкатовича и остальных пациентов палаты на свой смартфон, и вернулся в первую палату. Матери Сергея Самохина, частного предпринимателя с Верхней Первомайской, уже не было. Ушел мужик в рубашке с закатанными рукавами, который приходил неизвестно к кому и все время вставлял в свою речь выражение «язви их в душу». Покинула палату и тридцатипятилетняя супруга Бориса Анатольевича Слепнева. Та, с которой он накануне попадания в больницу отмечал годовщину свадьбы и откушивал мидии. Из посетителей оставались пожилая дама, супруга владельца фармацевтического центра Вадима Афанасьевича Черкасова, и безмолвная девочка-подросток. Они встретили меня почти как родного.
— Здравствуйте еще раз, — улыбнулся я. — Вот, вернулся, чтобы задать вам еще по одному вопросу. Надеюсь, не устали от меня?
— Что-нибудь уже выяснили? — спросила меня пожилая дама.
— Нет, но кое-какие зацепки имеются, — ответил я. И подошел к Храмову: — Лавр Михайлович, давеча вы мне сказали, что в обед пили молоко, а на ужин — ряженку…
— Да, и что такое?
— А где вы покупаете эти продукты?
— Как где? В магазине «Изобилие», — как само собой разумеющееся, ответил старик.
— Это в том, что на Измайловском бульваре?
— Да. Там молоко и сметана дешевле, чем везде. А в чем дело-то?
— Сейчас узнаете, — загадочно посмотрел я на старика Храмова и обратился к Борису Анатольевичу Слепневу: — А вы, Борис Анатольевич, сказали, что после ужина с мидиями выпили на ночь стакан молока… — Я сделал небольшую паузу, после чего спросил: — А где вы его покупаете?
— Я хожу за продуктами в магазины редко, обычно ходит моя жена, — начал неуверенно Слепнев, — но молочные продукты, хлеб, сыр и мясо мы покупаем только в продмаге «Изобилие» на Измайловском бульваре. Там всегда все свежее и стоит дешевле, чем в других магазинах. Я это знаю, потому что так жена моя говорит, — добавил он. — Ей можно доверять.
— Мы тоже отовариваемся в магазине «Изобилие», — сказала за себя и за мужа пожилая дама. — Там действительно многие продукты и свежее, и дешевле…
— И мы с дочкой молоко там покупаем… — подал голос работник рынка Александр Иванович Кондратенко, в ногах которого сидела безмолвная девочка-подросток. — Все остальное я на рынке у себя беру, а вот молоко — в «Изобилии». Оно там лучше, чем у нас…
— А я вот не знаю, где мама покупает продукты, — сказал молодой предприниматель Сергей Самохин.
— А ты позвони, — предложил Борис Анатольевич.
— Да, позвоните, — поддержала любителя мидий пожилая дама.
Парень набрал
— Она говорит, либо в «Магните» на Верхней Первомайской, либо в «Изобилии» на Измайловском бульваре…
— Вот оно что-о-о, — понимающе протянул старик Храмов. — Значит, они не напрямую, они через магазин решили меня прикончить. А заодно, чтобы следы замести, еще несколько человек решили потравить. Как будто групповое отравление молочными продуктами. Понимаешь теперь? — Лавр Михайлович пытливо посмотрел на меня. — Они проследили за мной и выяснили, куда я хожу за молоком и ряженкой и когда. И отравили эти продукты, зная, что я их буду покупать. У меня в холодильнике осталась коробка с недопитым молоком. Надо посмотреть, нет ли там дырочек от шприца… А ты молодец! — с уважением посмотрел он на меня. — Несколько часов, а уже почти во всем разобрался. Осталось только найти этих отравителей-убийц и передать их в руки органов…
— Дед, ты преувеличиваешь значение своей персоны, — ухмыльнулся уголком губ частный предприниматель Сергей Самохин. — Ну, сам посуди, кому ты нужен?
— Вот именно! — без промедления огрызнулся Лавр Михайлович. — Я не нужен. Я им о-о-очень мешаю. Из-за своих принципов, которыми не намерен поступаться.
— А ведь дед в чем-то прав, — проговорил Борис Анатольевич Слепнев. — Нас всех могли отравить из-за кого-то одного. Ну, чтобы среди толпы не было ничего заметно. Если это, конечно же, отравление, а не просто следствие завоза некачественных продуктов, которые испортились из-за жары. Подождем, что покажут наши анализы…
— Вы правы, совсем даже не факт, что кого-то хотели отравить конкретно, — посмотрел я на любителя мидий. — Но версия эта очень красивая. Зато почти неоспоримым фактом является то, что продукты, вызвавшие отравление, продавались девятого августа в магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре, и их надо обязательно проверить. Что ж, — окинул я взором больных и двух оставшихся посетительниц, — желаю вам всем скорейшего выздоровления…
Выйдя в коридор, набрал один известный мне номер. Трубку долго не брали. Наконец, после целого сонма гудков, раздался недовольный голос:
— Ну, чего тебе?
— Во-первых, привет, — сказал я.
— Ну, привет. Во-вторых, надеюсь, тоже последует?
— Последует, — уверил я Коробова. — И вот что я скажу тебе во-вторых: надо немедленно организовать проверку товаров продовольственного магазина «Изобилие». Того, что на Измайловском бульваре. С временным прекращением торговли, а лучше — с закрытием магазина. Иначе число отравившихся будет расти.
— С какой это стати — закрыть? — Голос Володьки Коробова был не на шутку возмущенным.
— А с такой, что люди, покупая в нем продукты, поступают потом в больницы с острыми отравлениями. Ты про отравления в Измайлове что-нибудь слышал?
— Слышал, — ответил Володька.
— А вы этим делом в своем Главном следственном управлении не занимаетесь?
— Нет, это дело местного отдела.
— Ой ли, — не без сарказма проговорил я. — Двадцать четыре человека получили острые отравления, врачи до сих пор не могут определить, чем таким они отравились, а вам это не интересно? А если это затеянная кем-то акция? С определенной целью? Скажем, дискредитировать московское правительство. Или настоящая международная диверсия с далеко идущими планами?