Только для чёрных!
Шрифт:
– Прожектёр, – усмехнулась мулатка. – Ну, скажи честно, какие петиции, иски и интервью могут вызволить Тима из этого проклятого игрушечного домика?
– Игрушечного домика? – переспросил я.
– Ну да, – кивнула мулатка. – Эта проклятая тюрьма, раскрашенная как детский сад.
– Мы там навещали нашего друга, почтенная госпожа, – с каким-то придыханием произнёс Абдулкарим. – И были весьма удивлены столь смелыми дизайнерскими решениями в столь скорбном заведении.
– В прошлом году Департамент трудового исправления взял на вооружение шарлатанскую теорию излечения асоциального поведения путём погружения в детство, –
– Плановое расхищение?
– Да. Плановое расхищение в рамках теневой традиции. Так вот, теперь перекрашиваются и снабжаются игрушками все тюрьмы, а подрядчики и их лоббисты уже устали считать сыпящиеся на них деньги.
– Это же коррупция! – возмутился Абдулкарим.
– Именно она, – кивнула Эльгара и усмехнулась. – Коррупция ужасная и животворящая… Ладно, вернёмся к нашим делам. Насколько я поняла, вы оказались в глухом правовом тупике. И задумываетесь о штурме крепости.
Она как в воду глядела, но я счёл нужным отнекиваться – мол, и в мыслях не было.
– Поймите одно. Никакие петиции и демонстрации, которыми пугает всех Румб, не помогут, – подытожила Эльгара. – А поможет нам только эта самая пресловутая коррупция.
– Мы пробовали, почтенная госпожа, – вздохнул Абдулкарим. – Мы готовы платить любые деньги, отдать груды золота и самоцветов. Но опять какой-то тупик. Свобода Тима почему-то не продаётся.
– Потому что вы пытались взять систему прямым наскоком. А ей нужно виртуозно манипулировать.
– Это как?
– Умело, – усмехнулась мулатка. – Мы всё придумаем.
– И всё-таки я за народный гнев! – воскликнул Румб.
Эльгара только пожала плечами. А потом сказала:
– У нас есть некоторые идеи. И мы вам их вскоре изложим. А пока не делайте глупостей. И согласовывайте с нами свои шаги. Годится?
Я подумал. И кивнул. Всё равно ничего другого нам не остаётся.
– Ну что же, – мулатка подошла к стеллажу, отодвинула чучело совы и вытащила из за-него красненькую портативную многоканальную рацию, протянула мне. – Заряжайте её раз в сутки от стандартной сети. Будем по ней договариваться о встречах.
До широкого распространения сотовой связи здесь не дошли, и пользовались такими несовершенными средствами коммуникации, стоившими достаточно дорого. Я понял, что в деньгах эта тёплая компания не нуждается.
На этом наша странная встреча завершилась.
Я был сильно озадачен произошедшим, Абдулкарим, наоборот, вдохновлён:
– Ай-ай-ай. Какая женщина! Газель! Серна! Чёрная королева!
– Тогда уж кофейная, притом с молоком, – поправил я. – Она же мулатка.
– Кофейная королева. А звучит красиво. Ты не лишён романтики, мой любезный друг, – погрозил он мне пальцем, расплывшись в блаженной улыбке…
На обратном пути у самого отеля наша машина сбавила скорость до пешеходной, пробираясь через возбуждённую, беснующуюся под грохот рэпа толпу.
Реяли плакаты: «Вступайте в отряды самообороны!» «Сегодня слушает романс, а завтра Родину продаст!» «Беляки: кнут-плантация-хижина!» «Инопланетники – убирайтесь домой!»
«Чёрный реванш» стал скликать свою рать.
По лобовому стеклу ударил и расплылся мерзкой массой гнилой банан. За ним последовала два помидора.
Молодчиков сдерживала полиция. Но всё равно рядом с моим плечом просвистел булыжник, когда мы шли от лимузина к дверям отеля.
– Они одурманены злобой и ложью, – вздохнул Абдулкарим в лифте. – Я понимаю, что их надо пожалеть. Но почему тогда мне так хочется бить по их головам палкой?
– Потому что они идиоты, – устало произнёс я. – И преподнесут нам ещё немало проблем…
Абдулкарим смотрел по телевизору фильмы любимых его жанров – полицейских и гангстерских боевиков. В последние годы у кинематографистов установились негласные правила – с целью пропаганды расовой терпимости среди главных героев один полицейский должен быть обязательно белый – туповатый, наивный, но честный и искренне выступающий за дружбу народов. Правда, бандитов показывали сплошь белых, что, в общем-то, соответствует действительности.
Выключив телевизор, Абдулкарим принялся листать толстый околоправительственный литературный вестник, сокращённо «Околесица», зачитывая вслух наиболее интересные моменты. Первые страницы альманаха были отданы интервью скандального политика-радикала Дурындуна Спесивого, рьяного сторонника теории заговоров и расовой сегрегации. Он на полном серьёзе излагал:
– Нет никакой Земли! Неужели вы допускаете, что бледнолицые существа, которые к дрессированным животным, чем к людям, ближе, кого ещё недавно учили пользоваться вилками, хотя порой у обезьян это получается лучше, создали свою цивилизацию, покорившую Космос? Тогда вспомните смехотворные потуги жалких сумасшедших из движения за пропорциональное расовое представительство пропихнуть белых в бизнес и власть. Они забыли, что практически нет белых юристов, политиков! Любой серьёзный учёный антрополог скажет вам, что у белых просто отсутствуют участки мозга, ответственные за логику. Поэтому у них нет писателей, инженеров. Где их премии в точных науках? Где бессмертные живописные полотна? И вы считаете, что двое сомнительных белых субъектов прилетели к нам за триста восемьдесят световых лет?! Нас должны убедить в этом ужимки этих жалких артистов, играющих дипломатов с Земли? Не удивлюсь, если в них опознают скрывающихся от полиции лицедеев какого-нибудь заштатного бродячего цирка!
– Значит никакой угрозы вторжения нет? – спрашивает наш корреспондент.
– Нет! Есть коварный план правительственных кругов по уничтожению основ нашей чёрной цивилизации! Зачем? Власть и деньги! Эти аферисты не понимают только одного – они не смогут удержать в узде дикарей! Мы все будем снесены, наш уклад стёрт! И над нами будут хохотать белые клоуны из бродячего цирка!
Абдулкарим закончил чтение и перевернул лист альманаха.
– Забористо, – отметил я. – И какие комментарии?
– В основном упрекают парламентария в душевном заболевании. Однако по социальным опросам уже сорок один процент граждан заявляет, что эта версия имеет все права на существование.
– Значит, мы с тобой беглые клоуны из провинциального цирка, – кивнул я.
– Нет, почтенный Александр. Ты больше тянешь на трагика. У тебя вечно унылое лицо.
– Клоуны и трагики, – хмыкнул я, глядя на беснующиеся внизу толпы.
Их уже было две. Одна – из адептов «Чёрного реванша», скандировала: «Оккупация не пройдёт». «Клоунов – на костёр!» Вторая – из сторонников «Белого возрождения», ритмично и солидарно голосила: «Земля… Свободу Тиму!.. Земля!»