Только для чёрных!
Шрифт:
Эти её слова меня насторожили. Что-то в них было очень знакомое. И это что-то подтверждало мои давние подозрения… Ладно, всё это по боку, с деталями будем разбираться потом. А сейчас надо решать задачу, которая никак не решалась, а с каждым нашим шагом всё осложнялась.
– Румб, – почти ласково произнесла Эльгара. – Ты же не только горлопан и драчун, готовый штурмовать тюрьмы. Ты великолепный юрист. Твоя идея с аукционом почти сработала. Так давай сооружать новый план. У тебя же есть идеи?
– Ну, – он замялся, потом с видом человека, которого вернули из пламени
– Если дорого – это деньги, то пусть они вас не волнуют, почтенный Румб, – поклонился Абдулкарим.
– Нужно много денег, – скривился Румб. – И опять идти по административным кругам.
Из его объяснений выходило, что нужно всего лишь подправить немного протокол судебного заседания, внести одну лишнюю запятую в судебное решение и принять изменения в Закон о судебном процедурном статусе. Тогда не понадобятся на одной бумаге подписи ненавидящих друг друга Генерального прокурора и Верховного судьи. Всего-то сотворить небольшой должностной подлог. И устроить небольшую законодательную диверсию. И всё будет решено тихо, кулуарно.
– Как мы уговорим этого барана судью, который не видит большей радости, чем сделать нам гадость, поправить его решение? – спросил я.
– За Рукомуком Хитросплетённым стоит его политический клан, прикупивший ему должность, – заявила Эльгара. – И этот клан не прочь вернуть вложения с процентами. Тем более если отпадёт главное препятствие – согласие с Генеральной прокуратурой.
– Ха, посмотрим, как запоёт мистер Прецедент, – потёр руки Абдулкарим.
– И как нам выходить на эти кланы? – спросил я. – Как договариваться?
– Я не знаю, – пожал плечами Румб. – Моя только идея.
– Я устрою эти встречи, – сказала мулатка. – Только Румб, дорогой мой, попытайся унять своих собратьев по борьбе. Они могут испортить нам всю операцию.
– Это не в моих силах, – возразил Румб. – Народная стихия бурлит. Революция грядёт. А ты – унять!
– Грабежи и погромы грядут, – резонно заметила мулатка. – И бронеходы на улицах. Вот до чего вы доведёте.
– Это стихия, Эльгара! И мы лишь щепки в её потоке!..
В следующие дни Эльгара принялась за дело с похвальным энтузиазмом. И мы быстро освоили новую игру – как скрыться от слежки.
Контрразведка продолжала добросовестно отслеживать все наши контакты. А мы учились отрываться от них. Проскальзывали через служебные выходы в торговых центрах, опускались в подземные коммуникации, выпрыгивали из вагонов метро и улетали на вертолётах.
И встречались, встречались, встречались. В замках, на корабле, на свиноферме, в трущобных кварталах и в фешенебельных квартирах. В сопровождении Эльгары или без неё мы общались с мелкими посредниками, которых Абдулкарим, начитавшись «Банды Бешеного», ласково называл шнырями, и с настоящими боссами – немногословными и весомыми. И говорили, говорили, говорили. Убеждали, предлагали, витийствовали.
Удивительно, но в итоге основные моменты грядущих соглашений были утрясены и с представителями Парламента, и с кланами.
Абдулкарим торговался отчаянно, за каждую крупицу золота. Мне это виделось бессмысленной тратой сил, поскольку золото для нас не стоило ничего, но мой друг получал от этого истинное удовольствие, и у меня рука не поднималась лишить его этой радости. Кроме того, он был где-то прав – слишком быстрые уступки провоцируют нравственно неразвитых особей на то, чтобы затянуть решение дела и выбить как можно больше преференций.
Удивительно, но через несколько дней этот безумный марафон подходил к концу. Практически всё было обговорено. И мы увидели, наконец, свет в конце тоннеля. Только Румб портил настроение, когда на встречах в заброшенном соборе заунывно вещал:
– Не верю! Они расисты и угнетатели трудового народа! Они обманут!
Между тем оставался последний штришок – передать золото и получить все необходимые подписи. А дальше – Тим будет официально оправдан.
«Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут и свобода
Вас примет радостно у входа».
Я с выражением процитировал эти стихи, и Абдулкарим осведомился:
– Омар Хайям?
– Пушкин!
– Ах, да. Пушкин. Негр. Что ж, в тему…
Мы были почти в состоянии эйфории. Именно в таком состоянии хуже всего шлёпаться на грешную землю.
В городе все-таки вспыхнуло массовое восстание. И улицы утонули в огне.
На связь с нами по рации вышла Эльгара. Даже через скрежет эфира чувствовалась, что она метает громы и молнии и зла, как фурия.
– Партнёры объявили нам, что все договорённости аннулированы! – огорошила она.
– Что?! – у меня сжало сердце холодной рукой.
– Эти мокрицы, эти гадские жабы проквакали, что не могут выступать в защиту врага государства!
– Тима?
– Именно! Ведь половина идиотов, что скачут с зажигательными бутылками по улицам, одеты в майки с лицом Тима! Он стал символом погромов!.. Ох, я убью Румба. Вот только увижу его.
– А где он?
– Тоже скачет по улицам! Червяк!
– И что нам теперь делать?
– Ничего! Ждать. Ждать! Ждать!!!
Вот если себе представить такой хитрый коктейль с некоторыми аппетитными ингредиентами. В нём щедро намешаны исторические обиды, социальное и имущественное неравенство, нищета, невежество и необразованность, трущобное воспитание, непроходимая тупость ряда особей, кто идёт, куда скажут, и ломают всё, на что укажут. Ну а ещё желание пограбить награбленное, выплеснуть озлобление, мстить за несправедливость несправедливостью, а чаще всего – просто куда-то двигаться и что-то делать под воздействием пустынной колючки или разведённого спирта. Также в этом коктейле плавают вишенки в виде смутного стремления к светлому будущему, где будет равенство для всех и вся, кроме чернокожих и их приспешников. И в нём же долька лимона в виде старой доброй жажды разрушения, огня, дыма и треска. И всё это спаяно единым разумом зверя – ревущей безжалостной толпы.