Только для чёрных!

Рясной Илья

– Как повлияет вторжение на биржевые котировки? – орали журналисты.

– Правда ли, что на оккупированных территориях земляне изымают из семей детей старше трёх для подготовки к службе в звёздной пехоте?

– Будет ли мстить нам белое большинство Земли за расистскую политику прошлых веков и принудительно навязывать межрасовые браки?

– Не отдадим Ктулху кровавым пришельцам! – орала массовка в задних рядах.

– Никто никуда не собирается вторгаться!– Не надо провокаций. Мы за мир и добрососедство. Мы за мир. За мир, – заученно повторял я, пробираясь через толпу журналистов от нашего лимузина к гранитным

ступеням отеля «Радуга Ктулху».

Поселили нас в этом фешенебельном отеле на одиннадцатом этаже. В наше распоряжение предоставили водителя с машиной – длинным, ярко красным, с серебристой крышей и пятицветной мигалкой представительским лимузином. Охрану Демократический вождь нам не выделил. В Юдостане – столице Республики Ктулху, запрещено ношение любого огнестрельного оружия и высокотехнологических средств защиты, но мы согласно межзвёздному протоколу имеем право на самооборону, а, значит, и на носимые защитные комплекты, которые делают нас недосягаемыми для любых террористов и бандитов.

Журналисты нас донимали третий день, не давая покоя и прохода, так что у меня порой возникало почти непреодолимое желание дать приказ на пассивную защиту и разметать всю эту свору. Но мы терпели. Ведь терпению межзвёздных дипломатов могут позавидовать монахи в самых строгих монастырях.

Мы всё-таки с трудом пробились в отель через толпу крикливых созданий. Гурк Широкий, наш водитель, а по совместительству помощник по мелким поручениям, подобострастно улыбаясь, с поклоном пропустил нас в парадный лифт. Этот белый до бледности человек был вышколен, в строгой униформе, вежливый до подобострастия. В его глазах я иногда ловил смущение и недопонимание – он не знал, как с нами обращаться. Мы по статусу вроде и хозяева жизни, но этот плебейский цвет кожи – с таким не живут в таких отелях и не ездят в шикарных лимузинах.

Лифтёр закрыл за нами распашную решетчатую дверцу. Роскошный лифт с зеркалами, медью и позолотой неторопливо пополз вверх.

– Когда всё это журналистское безумие кончится, Гурк? – спросил я.

– Потерпите несколько дней, господа. На следующей неделе будет международный чемпионат в ногомяч. Прибудут спортсмены с Жёлтого континента, и даже краснокожие команды. Так что всем станет не до межпланетной оккупации.

– Ждём, не дождёмся, – пробормотал я.

На планете с ума сходят по состязаниям, похожим на земной футбол. Только там команды по двадцать человек, мяча целых три, а поле побольше в полтора раза. Абдулкарим, падкий на такие развлечения, вчера вытащил из сети последние матчи и искренне наслаждался ими, а мне было как-то всё равно.

За последние дни мы, пользуясь выданным нам пропуском за подписью Демократического вождя, обеспечивающим доступ в большинство государственных учреждений, побывали в ряде Исполнительных департаментов, а также в Парламенте, чтобы прозондировать почву. Быстро выяснилось, что там и зондировать ничего не надо – готовы продаться все. Так что проблем с чиновниками и депутатами не ожидалось. Слуги народа прилично утомили нас вопросами: «ну по секрету, только между нами, когда начнётся оккупация?» «По ещё большему секрету – сколько платят чиновникам местной временной администрации? Нет, мы не хотим продаться заранее. Мы просто спрашиваем, чтобы быть в курсе. Хотя, конечно, Земля – прогрессивным мир»… Желающих продаться заблаговременно оказалось неожиданно много.

Дальше нам предстояло расщёлкать гораздо более крепкий орешек. Завтра предстоял визит к безумному судье Рукамуку Хитросплетённому.

В результате наших визитов мы убедились, что правовая и административная система Ктулху невероятно запутаны. Самое любопытное, что Искусственный интеллект нашего корабля, проанализировав полученную нами информацию, сделал однозначный вывод, что на таких рыхлых основах государство функционировать не может. Но при этом признаков, что оно разваливается, не наблюдалось. Следовательно, есть какие-то рёбра жёсткости – договорённости, правила, стоящие над законом.

Водитель проводил нас в роскошный, вычурный, с явным перебором украшений, золота, красного атласа и бархата номер, занимавший почти целый этаж. И мы остались одни.

Я подошёл к окну и увидел, что журналисты не собираются расходиться, надеясь ещё на что-то. С дома напротив кто-то целился из кинокамеры в нашу сторону.

С одиннадцатого этажа открывался вид на центр города. Перед нами тянулись ряды невысоких пяти-шестиэтажных зданий, за которыми серебрилась река, через несколько километров впадающая в океан. Справа вздымались вверх громады небоскрёбов делового центра. Юдостан напоминал Нью-Йорк двадцатого века, вот только местный менталитет тяготел к вычурности и разноцветию, так что было много золотых шпилей, красных и зелёных фасадов, колонн, завитков, вычурных строений. В целом, город мне нравился. Было в нём некое очарование.

Через дорогу виднелась глухая стена пятиэтажного кирпичного дома, использовавшаяся для граффити. Обычно, вандалы писали на ней разноцветные названия каких-то местных, незнакомых музыкальных групп. Но сегодня неизвестные художники нам подготовили сюрприз.

– Ух ты, – произнёс я, присмотревшись. – Посмотри, Абдулкарим.

– Да не подводят ли меня мои очи? – всплеснул он руками.

На стене по-русски были написаны слова из известного романса: «Гори, гори, моя звезда». Ниже шла размашистая приписка, уже на местном языке: «Свободу Тиму! Белые с вами!»

– Этого ещё не хватало, – покачал я головой. – Похоже, начинается народное движение.

– И мы в шаге от того, чтобы нас обвинили во вмешательстве во внутренние дела планеты, уважаемый Александр…

* * *

«Белое население, генетически обладающее гораздо лучшими физическими параметрами и более склонное к физической работе, должно добиваться успехов и признания в сфере спорта. А точные науки и высшее образование пусть оставят чёрным», – процитировал Абдулкарим еженедельную газету «Рассуждения», являвшуюся ареной политических и социологических баталий.

Машина подскочила на ухабе. Абдулкарим перевернул лист газеты и продолжил цитирование:

«Нет сомнения, что в цивилизации, созданной чёрным населением, белые могут рассчитывать на роль лишь младших братьев, какие бы конъюнктурные законы о равенстве мы не принимали под давлением экзальтированной и легкомысленной общественности. Это наш чёрный дом. И именно чёрное развитое большинство должно направлять братьев наших меньших на пусть истинный, в меру сил заботиться о них, но и оставлять без сладкого, если они сильно расшалятся».