Только моя
Шрифт:
— А какая разница. Она ведь ушла.
— Что значит, какая разница. Совершенно невинная женщина босиком отправилась ночью по такому холоду неизвестно куда только потому, что я ошибся? Даже не понимая, за что ее так? Так ни за что ведь.
— Можешь поехать извиниться. Не знал, что ты сентиментален.
— Я тебе сейчас башку оторву. У нее ребенку три месяца. Она ведь его грудью должна кормить.
— Ничего, у нее муж есть — отогреет.
— Муж? — не понял Мамай.
— В паспорте штамп. И имя.
— Верно, — пробормотал Мамай, перелистывая паспорт.
— Просто
— Ты прав, никакого. И Тетерев ждет.
Мамай машинально засунул паспорт в карман куртки и вышел во двор, чувствуя как ему в спину уткнулся испытывающий Димин взгляд. Он считает его сентиментальным дураком? — это его проблемы.
Всю дорогу до дома Тетерева, и после того, как они обговорили состояние дел и разработали план дальнейших действий, Мамай постоянно думал об этой странной женщине Лиде. Почему он сразу не догадался — ведь она ничего не понимала, и Мамай это видел. И она так смотрела… Мамай не мог забыть этот взгляд, до боли напоминающий Юлин, еще тогда, когда он ее любил. И она его… притворялась, что любила. Они верно сестры, иначе как объяснить такое сходство во взгляде, манерах, поведении. Только вкусы и моральные принципы у них разные.
Лида замужем. Порядочная женщина, у которой есть муж. Муж… Мамай думал о ее неведомом муже, представляя мерзкого сгорбленного старикашку с клюкой. Нет, он не прав, у такой женщины должен быть молодой красивый муж, под стать ей. Отчего-то Мамай заранее возненавидел ее мужа. Отпустить жену одну бродить по шоссе мог только полный идиот.
Что-то здесь не так. Она старовата для студентки. Хотя все может быть.
Мамай резко затормозил, внезапно припомнив еще одну деталь, на которую поначалу не обратил внимания, но теперь она показалась ему весьма странной. Отчество ребенка было Николаевич, а мужа звали Вячеслав.
Степан — какое красивое имя. Старомодное, но волевое. Будь у Мамая сын, он назвал бы его таким же сильным именем. Только у него нет сына и вряд ли когда-нибудь будет.
Глава 36
Проклиная самого себя, Мамай свернул с шоссе и направился в город. Эта Лида, таинственно растворившаяся в ночи, не давала ему покоя. Что с ней, жива ли она? Скорее всего да, но в каком состоянии? Мамай вспомнил, как она сплевывала кровь, и его затошнило. Никогда еще он не чувствовал себя таким подонком.
Это опасно, говорил он себе, испытывать подобные чувства к людям. Но как ни старался, он не мог забыть ее взгляд. Как когда-то Юлин.
Мамай отправился по адресу, указанному в прописке, однако его ждало разочарование. Хозяйки не только не оказалось дома — по словам соседей она давно здесь не жила. Мамай почувствовал знакомое покалывание под ложечкой: что-то здесь не так. Странно, что большая трехкомнатная квартира пустует, в то время как ее хозяйка скитается неизвестно где, влача довольно жалкое состояние.
Надо срочно выяснить, кто она. И кто этот ее неизвестный муж. Мамай спустился вниз к подъезду и достал мобильный. Сделав пару звонков, он автоматически
Между тем, помня о том, насколько вездесущи и назойливо любопытны были его собственные соседи когда-то давно, в детстве, Мамай совершил еще один рейд по квартирам одиноких старушек, которых безошибочно вычислил по заинтересованным физиономиям, украдкой глядящих на него из-за старомодных штор на окнах первого этажа.
Очень быстро Мамай узнал много любопытных фактов из жизни его случайной жертвы. Он почти не удивился, узнав, что попал в яблочко своей догадкой относительно того, что Лида и Юля были сестрами. Соседки охотно описали ему сестер, похожих на первый взгляд как две капли воды. Но только на первый взгляд, потому как старшая, Лида, выглядела намного моложе и миловиднее своей потасканной и распутной сестры.
Муж Лиды погиб три года назад. Как погиб? — застрелили у дверей какого-то ночного клуба. Убийцу так и не нашли, да и не особо искали. Поговаривали, что его убил из ревности давний поклонник жены, известный в городе бандит. Как зовут, бабульки не знали, только хорошо помнили, как он часами просиживал на скамейке под подъездом, безбожно курил, а потом уходил, выкидывая прямо в мусорный бак такие дорогущие букеты…
Колесики в мозгу Мамая начали бешено вращаться, выуживая из глубин памяти застарелые случайные воспоминания.
«Я сестру ее люблю… Больше жизни…»
Кажется, именно так сказал Кравцов.
Вот она какая картина вырисовывается. Кравцов любит чужую жену, убивает ее мужа, а когда получает отказ, закручивает с ее родной сестрой. Но при этом продолжает любить. И кто знает, может, на этот раз ему удалось добиться взаимности, и доказательство тому — ребенок. Может, он и есть тот загадочный жених, с которым уехала хозяйка пустующей ныне квартиры?
Однако некоторые концы здесь не сходятся. Почему же тогда она влачит такое жалкое состояние, бродя в одиночестве по ночам по заброшенному шоссе. Почему она не угрожала, не звала на помощь, не козыряла своим более чем знаменитым любовником. Может быть, она скрывается именно от Кравцова?
Мамай почувствовал, как в груди него зашевелилась давно забытое чувство, свернулось клубочком вокруг сердца, и начало невыносимо травить душу. Неприязнь, почти ненависть в Кравцову. Мысль о том, что Олег может быть отцом ЕЕ ребенка, пробудило в нем жгучую ревность.
Мамай одернул себя. Глупо, очень глупо ревновать женщину, которую видел всего раз в жизни, на которую не имеешь абсолютно никаких прав. Женщину, принадлежащую другому мужчине. Но почему-то очень хотелось увидеть ее еще раз. Хотелось стереть с лица земли ее неизвестного мужчину. И хотя сам Мамай вряд ли бы поступил также, он очень понимал Кравцова в его желании убить мужа Лиды.
Вот так, именно так женщины губят мужчин, подумал Мамай, неожиданно для самого себя пришедший к старой как мир истине. Сейчас в маленьких хрупких ручонках ничего не подозревающей Лиды ломалось сразу несколько жизней.