ТОЛЬКО НЕ В ЭТОТ РАЗ
Шрифт:
– Да! Это я убил! Я все скажу! Только прекратите надо мной издеваться!
– Наконец-то, - облегченно вздохнул самопровозглашенный «палач», снимая с жертвы ставший ненужным противогаз, - а то я начал уже уставать.
Обильно вдыхая спертый тюремный воздух, показавшийся Глебову самым чистым, какой-только может быть на планете, он, вдоволь надышавшись, провозгласил:
– Я подпишу все, что угодно. Пишите, как вам надо. Я согласен на все.
– Это, не разговор, Стасик!
– чуть было не обрадовавшийся Роман, снова стал впадать в неописуемую безграничную ярость, - Нам нужны все подробности!
– Да не помню я, никаких там подробностей, - рыдая обильными слезами, клялся преступник, - сказал же – я убил – как, не помню. Придумайте чего-нибудь,
– Пусть будет так, - внезапно, словно по команде, «остыл» старший оперуполномоченный, - нам всем здесь необходим небольшой отдых и короткая передышка, а также время, чтобы все, как следует «взвесить» и надо-всем поразмыслить. Тем более, что уже поздно, и все очень устали, а как говорят у нас на Руси: «Утро – вечера мудренее». В общем, Стасик, тебе дается на раздумье одна только ночь, а завтра мы будем заниматься с тобой плодотворно: весь день и – по полной программе.
После этих слов, глаза Глебова округлились от ужаса, очевидно, он, за один мгновенно прокатившийся миг, еще раз пережил весь сегодняшний день и сопровождавший его неописуемый ужас. Роман в это самое время вызвал конвой, чтобы те увели подозреваемого в его камеру. Оставаться в этом отделении больше было бы не зачем, и напарники, выйдя на улицу, направились каждый к своей машине, чтобы следовать на «Петровку», где необходимо было представить подробный отчет о проделанной ими работе.
К начальнику они прибыли в одно и тоже самое время, так-как ехали друг за другом – след-вслед. Зайдя в кабинет к офицеру Кравцову, они обстоятельно рассказали о том, чего смогли добиться, беседуя с Глебовым, точнее о том, что не достигли совсем ничего. Руководитель внимательно ознакомившись с протоколом допроса, сделал немаловажное заключение:
– Похоже, что этот человек сказал правду.
– То есть?
– не понимая к чему клонит Виктор Иванович, поинтересовался Роман.
– А то – что пришли результаты сделанной экспертизы, - разъяснил начальник «убойного» подразделенья, - согласно которым группа крови, обнаруженная в квартире у Глебова, не соответствует группе его покойной жены. Обувь, изъятая из его жилища, идентична, но не является совершенно искомой. Наиболее вероятным орудием пыток и последующего убийства является медицинский скальпель, а не кухонный нож – это следует по каким-то там особым отличительным признакам. Добавление в организм адреналина, и половая связь с трупом, также наводят на мысль, что убийство было совершенно не по пьяной лавочке, а обстоятельно и целенаправленно, для достижения какой-то определенной непонятной нам пока цели. Кроме того, из вашего допроса следует, что у подозреваемого нет машины. Вы проверяли этот факт по сведениям ГИБДД?
– Конечно, - отвечал молодой сотрудник, успевший во время пути проконтролировать и эти важные сведения, «пробив» их по мобильной связи, через дежурную часть, - у него, действительно, нет автотранспортных средств.
Роман недовольно посмотрел на своего воспитанника, выражая таким образом свое отношение к его самовольным действиям, хотя, в глубине души, отдавал ему должное, ведь сам он, совершенно выбросил из головы эту очень значимую особенность. Кравцов, между тем, продолжал:
– Совершенно справедливо, лейтенант Бирюков. Пока вы там занимались выбиванием из подозреваемого признательных показаний, и, я не сомневаюсь, что он уже готов был их дать, мы здесь также не сидели без дела и проверили эту информацию, а заодно, провели поквартирный обход дома, где проживает семья Глебовых. Из него обстоятельно следует, что он не имеет никаких автотранспортных средств – ни по доверенности, ни по какой-либо другой существующей надобности. Из-за взрывного характера, друзей у него нет вообще. Таким образом, тот факт, что он смог перенести свою жену через весь город, вызывает большие сомнения. Также, из опроса соседей, мы смогли установить, что за последние два дня он никуда из своей квартиры не отлучался, так-как обычно, если он пьет, то любые его передвижения по подъезду сопровождаются невероятным шумом и криками. В общем так, дорогие ребятки, на этого человека у нас ничего не имеется – значит, что-то мы не доработали и углубились в неправильном направлении.
– Черт, - выразил Киров свое недовольство, не забыв чертыхнуться, - сколько сил и времени впустую угроблено.
– Да, это так, - согласился руководитель, оставаясь невозмутимым, - но мы пока не Нострадамусы и предсказывать ничего не умеем, поэтому нам приходится много и кропотливо работать. Да, где-то мы ошибаемся, но отрабатывая всевозможные версии, постепенно приходим к одной единственной, которая и бывает той единственной правильной. Так что сегодня, учитывая тот факт, что вы уже на ногах не первые сутки, пожалуйста, отдыхайте, а завтра продолжим и начнем все сначала. Только теперь на легкий результат не надейтесь: ищем маньяка, а не «бытовуху». И, Рома, не забудь зайти в суд – это приказ.
Указание было отдано достаточно ясно, а главное вполне своевременно, поэтому напарники – ни тот, ни другой – не замедлили им воспользоваться и поспешили прочь из этого кабинета. Наскоро попрощавшись, они отправились по домам, так-как время было уже далеко за девять часов вечера. На улице давно потемнело, и на отдых оставалось не так уж и много личного времени, поэтому они старались спешить.
Но не только сыщики задержались на службе в тот злополучный тяжелый день. Эксперт-криминалист Федосеева Люба, в силу объявленных усилений рабочего времени, также была вынуждена покинуть свое отделение только после девяти часов вечера, уже в самое темное время суток. На сей раз она проделала весь путь без неприятного «сопровождения», но ее не покидало чувство: как будто что-то должно с ней случиться. Предусмотрительно, в нарушении всех инструкций, она в этот день не стала сдавать табельное оружие и посчитала возможным оставить его при себе.
Поставив транспортное средство, где и обычно, ей снова необходимо было миновать кустарниковую аллею. И на этот раз, девушка не смогла этого сделать, как всегда напрямую, и проделала весь путь обходным маневром, так-как ее не оставляло чувство витающей над нею опасности. Оказавшись в подъезде, она, поднимаясь по лестнице, чтобы иметь большее расстояние для обзора, взбежала наверх и, только оказавшись у входной двери, ведущей в квартиру, несколько успокоилась. Не забывая вращать головой из стороны в сторону, она отперла надежный замок.
Девушка, как можно быстрее забежала вовнутрь, и захлопнула за собой железную пуленепробиваемую преграду. В жилище было темно. На какое-то время Любовь остановилась, прижавшись спиной к дверной мягкой обивке, распложенной с внутренней стороны. В ее груди бешено колотилось готовое выпрыгнуть сердце. Страшное предчувствие тяготило ее воспалившийся разум. Как и накануне, она находилась на грани погружения в обморок. Немного совладав со своими внезапными страхами, девушка потянула руку, чтобы поднести ее к выключателю и – тут… Нашлась разгадка всем ее страхам: пальцы наткнулись на положенную поверх выключателя тыльную сторону ладони, одетой в тонкую кожаную перчатку.
Любонька непродолжительно вскрикнула и, тут же, получила сокрушительный удар кулаком в переносицу. Очнулась она минут через пятьдесят. Прямо перед ней стояло чудовище, одетое в черную сплошную одежду. На голове его находилась, уже известная резиновая желтая маска, похожая на созревшую тыкву с располагавшейся сзади шнуровкой. Сквозь неровные прорези глаз, она видела безжалостный не выражавший совершенно никаких состраданий «испепеляющий» взгляд.
Девушка попыталась кричать, но из груди ее вырвался только приглушенный полный страдания стон, а губы пронзила нестерпимая боль. Как оказалось, они были, на «живую», зашиты тонкой металлической ниткой медного провода. Пошевелиться также не получалось: руки и ноги были крепко зафиксированы липкой клеящей лентой. В руках мучитель держал небольшую средних размеров сумку. Заметив, что жертва постепенно приходит в себя, он порылся в своей ноше и, опуская ее на пол, извлек изнутри острозаточенный медицинский скальпель.