Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
— Вот видите! А на сумке…
— Сумка, по его мнению, бесследно канула в могилу. А туфлю он подкинул вам. Вот как я мыслю. Наутро после погребения подсудимый идет в сад — проверить, не осталось ли следов. Тут редкое везенье — снег. Под снегом выделяется какой-то предмет. Поднимает: туфля. Ну, прячет где-то. Бесценная улика. И после первого разговора с вами (помните, лопату точил?) решает запугать вас, запутать, ну. разыграть — с него, судя по всему, станется.
— Значит, вечером в воскресенье он прокрался в
— Надо думать. Вы же слышали шаги.
— Да, шум… — Саня задумался, пытаясь вспомнить в подробностях. как они сидели в Настей, как за спиной… нет, не могу сосредоточиться.
— Не сомневаюсь в его негативных чувствах к вам. Вы ему рыли яму. извините. И потом: не забывайте про его настрой… так сказать, потусторонний: некто хочет потревожить покой мертвой.
— Покой мертвой, — повторил Саня задумчиво. Меня мучает это слово: «покой».
— Понимаю. Вы своею деятельностью…
— Будь она проклята — эта моя деятельность! — вырвалось у Сани.
— Вы вините себя во второй смерти! — проницательно уточнил майор. — Напрасно. Рассуждая психологически…
— Ваша психология, — перебил Саня, — как уже замечено классиком, «палка о двух концах».
— Совершенно верно. Кабы не второе убийство — именно оно проясняет подоплеку первого, «в тумане», образно выражаясь, и выдает преступника с головой.
— С безумной головой.
— С безумной, да. На сегодня нам придется кончить…
— Нет уж, давайте дойдем до самого конца, — сказал Саня с отвращением. — Чтоб никогда больше к этому не возвращаться.
— Не могу. На мне 59 дел, как я вам уже говорил. Завтра похороны, Донцов упоминал. Во сколько?
— В три часа.
— К девяти прошу ко мне.
— Отдаю должное вашему уму, интуиции и энергии. И все-таки, признайте, вы дилетант, любитель, — рассуждал майор с сочувствием, — потрясенный видом жертвы. Двух жертв! Если бы речь шла о человеке нормальном, действующем с заранее обдуманными намереньями, я бы согласился с вами: Любовь Донцова, покинувшая дом за несколько минут до преступника, могла что-то заметить. Что-то, изобличающее преступника. Заметить — но до поры, до времени не отдавать себе ясного отчета. Вот причина ее гибели, так?
— Она предчувствовала гибель, ей приснился сон…
— Александр Федорович, не усугубляйте фантастический колорит происшедшего.
— Хорошо. Она заметила мужчину, — повторил Саня монотонно (с «мужчины в тумане» и начался их сегодняшний допрос). — В длинном плаще серого, белесого, стального цвета… ну, любого из этих оттенков. Нечто подобное видел год назад Генрих, наблюдавший свидание в саду. Наконец, из показаний Владимира вы знаете, у кого есть такой плащ.
— Мы знаем, у кого есть такой плащ, — согласился майор. — Но мы знаем также, кто убил Донцову. Кто?
— Анатоль, — заявил
— Вот именно. После тщательной проверки (проверки ваших же подозрений) мною не обнаружено даже намека на связь Воротынцева с балериной. Он въехал в дом по рекомендации Донцова через двадцать пять дней после ее исчезновения. До тех пор, как свидетельствует Арефьева, в доме на Жасминовой не бывал. Холостяк, отношения с женщинами, скажем, непринужденные, увозить Печерскую тайком не было никакой надобности. Вам этого мало?
— Достаточно.
— А о виновности подсудимого в данном случае свидетельствуют факты объективные и неопровержимые. 18 октября вы вернулись домой в седьмом часу?
— Двадцать минут седьмого.
— Примерно в шесть Донцова разговаривала по телефону с мужем, как показали студентки. Это вполне согласуется с данными экспертизы: она была убита где-то сразу после шести. И муж, и Викентий Воротынцев находились в это время в своей фирме.
— Точно? Младший компаньон на этот раз не отлучался в банк?
— Мы проверили. С четырех до семи Донцов вел переговоры с заказчиками с Урала в своем кабинете, Воротынцев сидел у себя над составлением документации. Подчиненные видели Воротынцева и слышали голоса из кабинета шефа — до шести часов, когда работа в фирме закончилась. Примерно к восьми оба компаньона и уральские гости прибыли в ресторан.
— Что ж. Вика в этом случае чист.
— Александр Федорович, вы мне рассказали… несколько бессвязно, что вполне понятно. Повторите для протокола.
— Еще не заходя к себе в кабинет, я сразу постучался к Донцовым.
Майор взглянул с любопытством, Саня после некоторого молчания (собравшись с духом) счел нужным пояснить:
— Она мне помогала, я с ней советовался.
— А, так вот откуда вы выводите, что она погибла как человек, слишком много знающий. Тогда логично было бы «убрать» вас. Не вините себя ни в чем.
— Оставьте мне хоть это! — сорвался Саня. — Мое собственное! — (и сверкнула мысль-молния: «Вот и Генрих не хотел отдавать «свое собственное»! Потому мы опоздали!»). — Извините. Я сидел в кабинете и размышлял. Загадка исчезновения мертвой начала постепенно проясняться. Но я не верил, что этот ублюдок убийца. Чай под абажуром… философ никак не вписывался в схему…
— Но теперь-то вы…
— Да. Теперь — да. Два раза я входил в сарай: он был мертвецки пьян.
— И вы не обратили внимания, что в саду…
— Нет. Нет! Это было в стороне, ближе к огороду, рядом с могилой, а я шел напрямик… и был сосредоточен на другом. Хотя еще накануне вечером, — продолжал Саня с отчаянием, — мог бы осознать опасность смертельную, исходящую от маньяка. Если б я видел у него пистолет!
— В темноте вы, естественно…
— Да нет же! Горела керосиновая лампа.