Только правда
Шрифт:
– Ну хорошо, что у вас еще есть?
Слова вылетали, несмотря на то, что Гарвей хотел их остановить.
– У меня нет ничего, что стоило бы вашего внимания, - заявил он. Все, что здесь находится, давно пора списать. Здесь у меня больше лимонов[Lemon (англ.) - 1) лимон, 2) негодный товар. ] на квадратный сантиметр, чем производит компания "Юнайтед Фрут". Поэтому мой вам совет, детки, бегите отсюда, пока вы не встретите достойного уважения торговца. У него вы найдете то, за что лы платите и получаете удовольствие.-А сюда ни за что
Юноша собирался что-то ответить, но девица резко толкнула его локтем, кивнула в сторону выхода, и они ушли.
Гарвей стоял, абсолютно неподвижный. Неожиданно его внимание привлекла модель А, стоявшая на площадке, простая, почти изысканная и бездомная. Гарвей моргнул, покачался, как большая фигура Святого Бернарда, затем намеренным усилием воли заставил себя сесть.
Он просидел в конторе несколько часов, сотни раз спрашивая себя, что с ним происходит. Все происходило так, словно какой-то демон, вселился в него, прицепился к гортани и. заставляет говорить.
Это было ненормальное, идиотское чувство. Однако несколько часов спустя оно пропало.
"Какого черта!
– думал Гарвей.
– Какого черта! Да по этим ребятам сразу видно, что они уже на следующее утро вернулись бы за своими деньгами".
Тут он в двадцатый раз отыскал глазами модель А. "Старик сказал, что она заколдована. Заколдована! Чтоб ты провалился, Гарвей Хенникат, все продолжаешь вести дела с психами!"
Спустя несколько минут в контору вошел помощник Гарвея. Его звали Ирвинг Проксмиер. Лицо у него было болезненное. Ирвинг был недоделанной копией Гарвея и находился под влиянием такого же спортивного пиджака, носил разрисованный галстук (на нем под заходящим гавайским солнцем был изображен танцор хулы) и тоже сдвигал шляпу на затылок. Копия, разумеется, была более низкого качества, чем оригинал. Все это было потугами, просто жалкими потугами.
– Извините за опоздание, босс, -проговорил Ирвинг и, точно так, как это делал его шеф, засунул сигару меж зубов.
– Я искал в ломе колесные диски для "шевроле" тридцать четвертого года. Нашел два.
– Он оглянулся назад и глянул в открытую дверь.
– Что за сделка?
Гарвей прищурился.
– Так себе.
– Затем, освобождаясь от глубоких размышлений, показал в окно.
– Ирв, я хочу, чтобы ты толкнул "эссекс" тридцать пятого года.
– Давно пора. На нем стало невозможно ездить.
Гарвей прикурил сигару.
– Ставим до пятидесяти пяти долларов. Говори всем, что это музейный экспонат. Последний в своем роде.
– Гарвей встал и выглянул в окно. Капот "эссекса" был приоткрыт.
– Придурок, - мрачно сказал он, - ты должен закрыть капот, болван. Он повернулся к Ирвингу.
– Сколько раз я должен говорить тебе это? Когда весь двигатель покрыт ржавчиной, лучше всего поиграть в прятки. Ты ведь не собираешься объяснять, что продаешь машину, на которой французские солдаты ехали на
В этот момент лицо Гарвея неожиданно побелело. Его челюсть отвисла. В глазах появилось странное выражение. Он повернулся и направился к столу.
– Ирв...
– сказал он с усилием.
– Ирв...
– Что случилось?
– спросил тот.
– Вам плохо, босс?
Гарвей чувствовал, как слова клокотали внутри и вырвались наружу. Он показал в окно.
– Установи на "эссексе" табличку. Пиши все, как есть. Никаких гарантий. Да открой пошире капот. Пусть полюбуются на этот двигатель.
Ирвинг смотрел на шефа во все глаза.
– Вы продать его собираетесь или всю жизнь хотите не расставаться с этим автомобилем? Да ни один нормальный человек не купит его, заглянув под капот.
Хенникат тяжело опустился на стул. Он чувствовал, как по его лицу струился пот. Он открыл левый нижний ящик стола и извлек фляжку виски. Отвинтив крышку, он сделал большой глоток. Потом взглянул в обеспокоенное лицо помощника.
– Что происходит?
– спросил он чужим, тонким голосом.
– Что это со мной, Ирв? Ирв, болван... как я, по-твоему, нормально выгляжу?
Ирвинг осторожно поинтересовался:
– Что вы ели на обед?
Гарвей задумался на мгновение и жестом исключил любую связь с едой. Потом овладел своим лицом, выдвинул челюсть, расхохотался с напускной храбростью и потянулся к телефону.
– Пустяки, - уверенно заявил он и набрал номер.
– Это... это все внушение или что-то в этом роде. Это все из-за старого болвана с его "фордом". Послушай Ирв, он действительно тронутый! Притащился сюда с этой историей про заколдованный автомобиль...
Он услышал, как сняли трубку.
– Дорoгая!
– сказал он.
– Это вечно любящий! Послушай, детка... я насчет вечера... да, я подзадержусь. Я говорил тебе, что у нас учет товаров, разве нет?
Свободной рукой он чертил в воздухе фигуру старика и "форд".
– Конечно у нас инвентаризация, - продолжил он, - и я собираюсь...
– Он вдруг замолчал. Его лицо вновь побелело, и на лбу выступил пот, струйками стекая по щекам.
– Собственно говоря, дорогая, - услышал он свой голос, - я собирался перекинуться в покер с ребятами после того, как закроюсь сегодня. И когда месяц назад я сказал тебе, что провожу учет, на самом деле я тоже играл в покер!
Он мигом оторвал трубку ото рта, словно это было какое-то животное, тянущееся к его горлу. Он вздохнул, сглотнул слюну и снова взял трубку.
– Дорогая, - сказал он слабым голосом, - дорогая, детка, мне кажется, что я заболел. То, что я только что сказал тебе... понимаешь, детка... это была шутка... я хотел сказать...
И у него вновь вырвались слова:
– Я опять собираюсь играть с ребятами в покер!
– Гарвей швырнул трубку и оттолкнул от себя телефон. Он повернулся и широкими глазами смотрел на Ирвинга.