Только правда
Шрифт:
Ирвинг взволнованно выпятил челюсть.
– Что "почему бы и нет"?
– спросил он.
Гарвей хлопнул газетой.
– Почему бы не продать "форд" ему?
– Хватит о "нем"!
– заорал Ирв.
– Как насчет моих прав? Как насчет моего выходного пособия? Как насчет трудового стажа?
Гарвей-взял в руки телефонный справочник и начал листать страницы. Он быстро взглянул на Ирва.
– Ирв, придурок... Я нанесу удар за демократию! Я не знаю, как я это сделаю, но я это сделаю. Ты и я, болван!
– сказал он, листая справочник.
Ирвинг уставился на него и спросил, смягчившись: - Что?
– Именно, - сказал Гарвей.
– И ты мне поможешь.
Он сгреб телефон и подвинул к себе. Набирая номер, он посматривал на Ирвинга.
– Иди на улицу и вытри пыль с того "паккарда", у которого в подшипниках опилки.
– Чек, босс, -сказал Ирвинг и, резко повернувшись, пошел к двери.
Гарвей Хенникат снова функционировал. По телефону говорил великий человек. Ирвинг слышал голос, звучавший с прежней уверенностью, с великолепием человека, действительно однажды прoдавшего лилипуту грузовик с брезентовым верхом вместе с письменной гарантией того, что он будет ежегодно вырастать на дюйм с четвертью только из-за того, что ему придется тянуться до педалей.
Было восемь утра, когда длинный сверкающий черный лимузин подъехал к складу подержанных автомобилей. Гарвей, услышав, что кто-то подъехал, вышел из конторы и пошел навстречу лимузину. Он немедленно заметил, что его вел шофер с телосложением Микки Харгитея.
На заднем сиденье неподвижно сидел человек, съежившись и скрывая лицо за воротником. Но открылась передняя дверь, и из автомобиля вышел маленький энергичный человек с хищным лицом.
Он многозначительно кивнул Гарвею, оглядел машины и, подняв бровь, показал на "форд",
– Я полагаю, это та машина.
Гарвей кивнул.
– Эта детка.
– Детка?
– Это американское выражение, - объяснил Гарвей.
– Мы все называем детками.
Он посмотрел на черный лимузин за спиной маленького человека.
– Вы катаетесь на очень недурной малышке. Не собираетесь продать ее, а?
Маленький человек решительно покачал головой.
– Меня интересует так называемая модель А, о которой мы говорили по телефону.
Гарвей улыбнулся ему. Затем подмигнул, толкнул мужчину в грудь и спросил:
– Я уговорил вас, не так ли?
– Он ткнул, пальцем в сторону "форда". Разве это не сенсация? Вы берете машину в свою страну и объясняете там, что на таких моделях ездят капиталисты.
– И он сунул локоть под ребро маленькому человеку.
– Разве это не стоит шести фунтов?
Маленький человек отряхнул пиджак, отступил на шаг назад и обозревал Гарвея наполовину с ужасом, наполовину с любопытным, клиническим интересом.
– Как мы будем использовать этот автомобиль, это уже наше дело, если только нас устроят условия. Вы сказали, что он стоит триста долларов?
Гарвей заметил, что тот уже готов был лезть в карман за
– Триста долларов стоит обычная машина, -поспешно пояснил Гарвей.
Он чувствовал, что его глаза вылезают из орбит, поскольку маленький человек копался в бумажнике и начал извлекать купюры.
– Втулки колес - высшего сорта - это двадцать долларов. Коленчатый вал, учитывая, что вы им пользоваться не будете, я уступаю за двенадцать долларов.
– Его напрактикованный глаз буравил модель А.
– Специальное оконное стекло, - тут он почувствовал, как правда поднимается в нем, и сказал по этому поводу: - Конечно, оно может разбиться.
– Может разбиться?
– переспросил маленький человек.
– Его можно разбить, вот что я имею в виду, - пояснил Гарвей и, решив, что лучшей частью доблести является осторожность, он молча извлек и разложил какие-то бумаги на капоте неслыханно старого "джордана-8".
– Вам достаточно поставить вот здесь свою подпись, - сказал Гарвей, доставая ручку.
– Перемена владельца, название, условия продажи. В трех экземплярах каждый, я пометил крестиком, где вы должны расписаться.
Человечек собрал бумаги и отнес их в черный лимузин. Он постучал в заднее окно, оттуда появилась большая толстая рука и, взяв бумаги, скрылась в автомобиле. Послышался приглушенный вопрос на чужом языке. Мужчина повернулся и спросил:
– Мой... мой хозяин спрашивает, даете ли вы вместе с машиной гарантии?
И снова Гарвей почувствовал леденящий холод. Снова наступал момент, когда он должен был сказать правду. Гарвей слабо улыбнулся. Откашлялся. Запыхтел. Промямлил мотивчик из "Чучел и куколок". Широко глянул через плечо, надеясь увидеть Ирвинга и сменить тему. Но вопрос висел над ним, как дамоклов меч. Гарвей очень хорошо осознавал, что просто откладывает заключительную схватку. Он должен был идти до конца и сделал это.
– Машина заколдована, - произнес он глухим и пустым голосом.
Маленький человек смотрел на него, подняв бровь.
– Заколдована?
Гарвей махом развеял его подозрения:
– Заколдована. По-настоящему заколдована. Я хочу сказать, что это как... ну, словом, заколдована! И этого нельзя сказать ни об одной другой машине, которую вы когда-либо видели!
Гарвей говорил, подбадриваемый правдой, побуждаемый честностью, а его абсолютное отчаяние придавало его голосу лирические нотки.,
– Послушай, что я скажу тебе, приятель, - говорил он, подойдя к мужчине, чтобы воткнуть в него указательный палец.
– Многие из этих машин давно отработали свое. Давным-давно. А несколько из них - брак первого сорта. Некоторые машины я прячу за конторой в закамуфлированном виде, поскольку это и вовсе монстры.
– Он повернулся и театрально показал на модель А.
– Но эта машина, я говорю о "форде", - она абсолютно заколдована! Переводчик, или кто он там был, повернулся и что-то сказал заднему сиденью и через мгновение получил бумаги от человека, сидящего там. Он передал их Гарвею.