Только свои
Шрифт:
– Я все понял, сэр. Простите, кто говорит?
– Это его сын. Я могу оставить вам и номер моего мобильного телефона.
– Конечно, сэр, если это возможно.
Я продиктовал им номер моего телефона.
– Извините меня, сэр, – сказал дежурный, – но мы обязаны сообщать о подобных случаях в наше Министерство иностранных дел. И в Скотленд-Ярд. Слишком необычный случай. Вы уверены, что в дом не мог залезть никто из посторонних?
– Абсолютно уверен. Мы закрыли все двери и окна. Когда вы сможете приехать?
– Сейчас одиннадцать часов вечера, – ответил дежурный. – Мы немедленно свяжемся с центральным офисом Скотленд-Ярда. Но вы должны понять ситуацию. Сегодня Рождество, поэтому многих людей мы просто не сможем найти. Я обязан обо всем доложить нашему руководству.
Как только он услышал, что погиб посол, сразу понял, что нужно звонить руководству. Интересно, какое руководство и когда он найдет в такую ночь? Только завтра утром. Неужели придется ждать до утра?
– Я все сделаю, сэр, – заверил дежурный, – держите телефон включенным. Если понадобится, мы вышлем к вам вертолет.
Я убрал аппарат в карман.
– Что он сказал? – поинтересовался Салим Мухтаров.
– Пообещал прислать вертолет, – разочарованно ответил я.
– Какой вертолет? – не понял Мухтаров.
– Летающий, – зло пояснил я.
– Давайте наконец выйдем из этого кабинета, – предложила Рахима. – Я не хочу больше здесь находиться. Извините, но не хочу. – И она первой выбежала из кабинета.
За ней вышла Лена. Потом Тудор увел Гулсум. Я посадил маму на стул, рядом с диваном, и сам сел в кресло. Перед тем как выйти, Мухтаров хотел взять свой бокал коньяка. Даже протянул за ним руку, но, вероятно, вспомнив, что здесь произошло, посмотрел на меня, покраснел и быстро вышел. Мы остались с мамой вдвоем. У нее было серое лицо. Она устало смотрела на меня.
– Ты думаешь, это сделал кто-то из присутствующих? – спросила мама.
– Никто чужой не мог.
– Я тоже так думаю. – Ей было трудно говорить.
Вскоре вернулась Гулсум с лекарством и стаканом воды для нее. Почти силой заставила мать принять какую-то таблетку. В доме была неплохая аптечка. Внезапно я подумал, что убийца мог ею воспользоваться. Но поразмыслив, я отказался от этой версии. Вряд ли там мог храниться сильнодействующий яд. А в бокале коньяка оказался именно такой яд, в этом не было никаких сомнений. Если бы я знал, откуда мог взяться этот яд?! Сидя в кресле, я пытался рассуждать. Итак, подозреваемый номер один – это все-таки Салим Мухтаров. И дело не только в его жене. Потрясенный случившимся, я не сразу вспомнил об акциях комбината, который находился в доверительном управлении моего отца до тех пор, пока он не вернет долг в шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Теперь, после гибели отца, акции автоматически переходили к Мухтарову вместо денег, делая его реальным владельцем акций.
А вдруг Салим Мухтаров каким-то образом узнал, что мой отец сумел найти деньги и хотел вернуть ему долг? Это означало, что пять процентов акций останутся у отца и плюс столько же, которые он собирался выкупить. Если верить моему отцу, он мог получить как минимум десять миллионов долларов. А мой отец никогда не ошибался в таких расчетах. Тогда выходило, что цена его убийства – десять миллионов долларов. Или даже больше. За такие деньги Мухтаров мог пойти на любое преступление.
Или все-таки дело в измене его жены? Неужели он ее по-настоящему любит? Мне трудно понять логику таких мужчин. Я женился на молодой девушке, которая никого не знала, кроме меня. Ведь Салиму наверняка было известно, что его супруга имела до него не одного мужчину. И ему все равно? Или он смог забыть обо всех ее предыдущих мужчинах? Нет, я, конечно, был не прав. А разве я сам не встречался много раз с замужними женщинами и вообще с проститутками? У них мужиков было не меньше, чем у Лены. Правда, никто не заставлял меня на них жениться. Вот в чем разница. Если кто-то трогает жену Мухтарова, то это уже оскорбление его чести, за это он мог и убить.
Насчет акций Мухтаров все знал. Насчет жены – мог догадываться. Если я правильно рассуждаю, то ядом он должен был запастись заранее, привезти его с собой. И тогда он становится не только первым подозреваемым, но и реальным убийцей. Я сжал кулаки и оглянулся на мать. Если будет доказана вина Мухтарова, я его убью. Специально найму профессионального убийцу, чтобы он уничтожил этого бизнесмена. Но у меня пока не было уверенности насчет Мухтарова.
Вторая подозреваемая – Лена Сушко. С одной стороны, она встречалась с моим отцом, была с ним близка. Но с другой – это еще ни о чем не говорило. Да, любовницы предают мужчин чаще других. Но зачем? Зачем ей могло понадобиться убить моего отца? Судя по ее утробному урчанию, он вполне мог доставить ей удовольствие. Или он ей уже надоел? Ну это тоже не повод для убийства. У них не было никаких конфликтов, никаких серьезных оснований для такой ненависти.
В доме находились еще два человека, не связанные кровными узами родства с моим отцом, – его невестка и зять. Рахима могла услышать наш разговор в саду. Она неглупая женщина и могла понять, как важно мне и моему отцу стать абсолютно финансово независимыми людьми, до которых не была бы способна дотянуться рука ее папаши. А комбинат находится на территории России. Рахима могла сообразить, что произошло бы, если бы мой отец вошел в совет директоров этого комбината. Тогда ее отца мы могли бы послать так далеко, как только пожелали бы. Характер у Рахимы сволочной, она может придумать все, что угодно. Даже подсыпать яд в бокал моего отца. Но здесь было одно препятствие: Рахима могла услышать разговор только в этом доме, уже после нашего приезда. Тогда придется предположить, что яд у нее был припасен заранее. А зачем? Или она… Или она… От этой мысли я даже вспотел. Неужели она приготовила его для меня?
Тогда все верно. Тогда преступник – Рахима. Это чисто по-женски, бросить яд в бокал своему тестю, которого она не очень любила и совсем не уважала. Нет! Я не мог в это поверить. Она – мать моего сына. Пусть даже такая стерва. Нет, нет! Я не мог в это поверить.
Тудор – наш зять. Тоже не кровный родственник. Симпатичный, обаятельный, привлекательный. А еще расчетливый, благоразумный, прагматичный, одним словом, настоящий западный бизнесмен. Зачем ему убивать курицу, которая несет золотые яйца? Судя по подарку, который Тудор сегодня сделал моему отцу, он еще рассчитывал на помощь родственников жены. Кажется, Гулсум говорила, что у него неприятности. Значит, тем более мы ему еще можем быть нужны. Через отца и моего тестя он заработал денег больше, чем за всю остальную свою жизнь. Зачем ему смерть отца? Он прагматик, а такие люди не совершают нецелесообразных поступков.
Тогда остаются только трое: наша мать и я с сестрой. Самое страшное, что двое из нас как раз лучше других разбираются во всевозможных ядах. Моя мать – биолог, а сестра – врач. Никто из остальных присутствующих не имеет такого образования. И никто так не разбирается в токсических веществах, как моя мать и сестра. И что же получается? Что в первую очередь надо подозревать именно их? Я осторожно посмотрел в сторону матери. Она застыла на стуле как каменное изваяние. Что я знаю о моих родителях? В молодости мой отец часто увлекался, я помнил, как моя мать дважды устраивала ему скандалы по поводу молодых девушек-секретарей, которых он нанимал к себе на работу. Но это было много лет назад. С тех пор отец остепенился, стал осторожнее. Хотя я не сказал бы, что он был очень осторожен, судя по сцене, которую мне довелось увидеть в его спальне. Для такой сцены нужно иметь крепкие нервы и хорошую практику.
Предположим, мама знает о его увлечении Леной Сушко. Но это не повод для убийства. Хотя кто может понять ревнивую женщину? Преступление, на которое способна женщина, невозможно просчитать обычной логикой. Там присутствует масса чувств, эмоций, скрытых угроз. Неужели мама могла решиться отравить отца после стольких лет их совместной жизни? Нет, в это я тоже не хотел и не мог поверить. К тому же отказывался понять, как можно ревновать к такой особе, как Лена Сушко. И вдруг я подумал, что совсем ничего не знаю о личной жизни моих родителей. О личной жизни отца за последние десять или пятнадцать лет. И вообще ничего не знаю. Вот теперь его нет, а мне даже неизвестны имена его любимых женщин, неизвестно, чем он в жизни увлекался. Было ли у него хобби? Что ему нравилось, а что не нравилось? Как все это глупо!