Только ты
Шрифт:
— Боже, Тристан.
— Когда похитители поняли, что мертвые не заплатят им выкуп, они просто сбежали. А знаешь, что я сделал? — Он не отводил от меня взгляда, ожидая моего ответа.
Впервые в жизни у меня его не было.
— Ничего, — бросил он. — Ровным счетом ничего.
— Ты был ребенком, — возразила я, а сердце разрывалось от его истории.
— Но я должен был сделать хоть что-то.
— Ты был ребенком, — повторила я. — Ты был в шоке.
Тристан закрыл глаза, терзаемый воспоминаниями о том
Я молилась, чтобы он не заплакал, потому что сама ясно представляла его девятилетнего, испуганного и одинокого, стоящего перед мертвыми родителями. Внутри меня все скрутилось. Теперь я не смогу смотреть на него как прежде.
— Прими мои соболезнования. Не каждый смог бы справиться с таким, особенно в девять лет.
Он кивнул и, наконец, открыл глаза — ни намека на слезы.
— Даже не могу представить, что в твоих кошмарах.
— Кошмаре. Один и тот же. Родителей убивают, а я не могу пошевелиться.
Я крепко обняла Тристана, подперев головой его подбородок. Не знаю, кого именно я успокаивала: себя или его? Нечестно, что он лишился родителей в такой ужасной ситуации. Нечестно, что каждую ночь он переживал заново тот день. Нечестно, что он винил себя. Нечестно, что он справлялся с воспоминаниями в одиночку.
— Поэтому ты хотел научить меня стрелять из пистолета. — Я осознала, что Тристан не желал, чтобы меня настигла участь его отца.
Он кивнул.
Между нами повисло молчание. В голове сотни мыслей переплетались с состраданием к девятилетнему Тристану — и двадцатипятилетнему Тристану.
— С кем ты потом жил?
— Недолго у дедушки. Потом он понял, что мне трудно отойти от смерти родителей, и отправил меня в военное училище.
Я проглотила ком — вот где он стал таким суровым.
— Ты ходил на терапию?
Он фыркнул.
— В военном училище никто и не слышал про терапию. Ты не показываешь свои чувства. Ты не говоришь о чувствах. Подстраиваешься или страдаешь от последствий.
— Тристан. Поэтому тебя и мучает кошмар. Ты так и не проработал травму.
— Поверь мне, я прорабатываю ее каждый раз, когда закрываю глаза.
— У меня есть знакомый психотерапевт…
— Никаких мозгоправов.
— Тогда пусть я буду той, кто успокоит твои кошмары.
Тристан еще крепче прижал меня к себе.
— Хочу, чтобы ты успокоила их.
Мое сердце не должно было разрываться от его слов, но это не так. Он все еще был тем потерянным малышом, но уже заключенным в тело мужчины.
— Ты сказала, я супергерой. Но я никогда не претендовал им быть. Я ошибаюсь. Несу чушь. Думаю, что сам могу со всем справиться… до того момента пока не сдаюсь.
— Теперь у тебя есть я.
Он кивнул.
— Твоих родителей застрелили на твоих глазах. — Это не вопрос, а осознание.
— Никогда не перестану думать, что я мог бы что-то сделать.
— Ты поэтому стал телохранителем? —
— Все совсем плохо?
Я отрицательно покачала головой.
— Если ты видишь в этом свой долг, то, конечно, занимайся этим делом. А еще ты чертовски хорош в нем.
Между нами повисло молчание. О чем же он думает? Потому что в моей голове был целый вихрь из его слов. Его рассказ многое объяснил. Изначально Тристан злился на меня из-за того, что считал меня беззаботной, так как за долю секунды он потерял двух самых любимых людей. Так что в многолюдном месте со мной могло произойти что угодно. Нет, его страхи не напрасны. Есть из-за чего волноваться.
— Хочу отвезти тебя домой, — прервал он тишину.
— Где ты живешь? — поинтересовалась я.
В его словах так и слышалась усмешка.
— Не ко мне домой. А к тебе. Повидаться с твоими родителями.
— Ой.
Тристан отстранился, чтобы взглянуть на меня.
— Не хочешь с ними увидеться?
— Конечно, хочу. Просто боюсь, что они не позволят мне уехать.
Его взгляд не отрывался от моих глаз.
— Это значит, что ты планируешь остаться здесь? — спросил он.
— Думаю, это единственный вариант.
Тристан перекатил меня на спину и устроился на мне — его лицо повисло над моим.
— Я невероятно горжусь тобой.
— Почему?
— Вчера был ужасный день. Ты могла бы сейчас лежать калачиком в истерике. Но только посмотри на себя: ты не сдалась, как настоящий чемпион.
Я опустила взгляд, смущенная его комплиментом.
— Кресли, из моих знакомых ты одна из самых смелых.
Я взглянула на него и закатила глаза.
— Ты работаешь с множеством болванов с пушками. Они смелые.
— Ты, правда сказала «пушки"»
Я кивнула.
— А также назвала их болванами.
— Да, заметил.
Я всматривалась в его глаза, испытывая страх от переполняющих меня чувств. Теперь я знала его, хотя сердце разбивалось от пережитых им потерь. И хотела его во многих отношениях.
— Можно рассказать родителям о нас?
Тристан откинул голову назад.
— Че-е-е-е-ерт.
Я рассмеялась, не понимая, насколько сильно нуждалась в смехе, пока он не сотряс все мое тело.
Тристан снова посмотрел на меня, смеясь над моей неконтролируемой истерикой.
— Что смешного?
— Ты.
Он вскинул брови.
— Да?
Я кивнула.
— И красив.
Он рассмеялся.
— Тебе только это во мне нравится?
Мой смех утих, я покачала головой.
— Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать.
— Что чувствовать?
— Все.
Глава 27
Тристан