Только ты

Натан Дж.

Я сделала глубокий вдох.

— Мне нужно закончить университет. Они не могут лишить меня еще и этого.

— Это небезопасно, — перебил отец. — Вспомни, что произошло вчера. Кто знает, что будет дальше.

— Но я была в безопасности. Меня защищал Тристан, — заверила я их.

— Он не всегда будет рядом, — заспорил папа.

Я взглянула на маму, прежде чем вновь посмотреть на отца.

— Может быть и нет.

Отец метнул взгляд на маму и снова на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Папа,

он мне нравится, — призналась я.

— Что же, это хорошо. Не получится сработаться с телохранителем, которого презираешь, — сказал он.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, пап. Он мне нравится. Я хочу быть с ним, а он — со мной.

— Этого не может быть, — отрезал отец, качая головой и не желая ничего слышать.

— Почему?

— Его приоритет — твоя безопасность.

— Так и есть, сэр, — сказал Тристан.

Все обернулись на Тристана, который стоял в дверном проеме кухни — казалось, что в нашем доме он давно уже свой. Будто он должен быть со мной.

— Мой приоритет — Кресли, — заверил их Тристан, подходя ко мне. — Надеюсь, что вчера вам это доказали моя внимательность и реакция.

Отец закрыл глаза, огорченный новостью. Затем он с обвинением во взгляде посмотрел на меня на меня.

— Ты поэтому хочешь вернуться в университет? Поэтому ты не останешься дома в безопасности?

— Нет, — заверила я его. — У меня там жизнь. Друзья. Я слежу за каждым своим шагом. И мне осталось совсем чуть-чуть до окончания.

— Кресли, кто-то только что добрался до тебя, — запротестовала мама.

Да, родители волнуются. Черт, да и я тоже. Но не могу же я всю жизнь прожить в страхе. За мной присматривает охрана. И после вчерашнего не было никакой уверенности, что за мной снова никто не придет.

Тристан положил руку мне на плечо, убеждая меня, что я правильно поступаю, и обратился к родителям:

— Я забочусь о вашей дочери и не допущу, чтобы с ней что-то случилось.

— Мы не сомневаемся в твоих намерениях, — сказала ему мама. — Дело в том, что мы не уверены, будешь ли ты справляться со своей работой, если ваши отношения станут отвлекающим фактором. Кресли — наш единственный ребенок, отчего мы не можем заснуть от одной мысли, что с ней что-то может случиться.

— Я понимаю, — ответил Тристан. — Но если я буду отвлекаться, то сразу же отстранюсь от дела. Я сделаю все в интересах безопасности Кресли. Даю вам свое слово.

Тристан

— Что ж, неплохо прошло, — сказала Кресли с пассажирского сиденья, когда мы возвращались в Ремингтон тем же вечером.

— Ты шутишь?

Она потрясла головой.

— Да, ты им понравился. Точно.

— Я никогда не знакомился с родителями после того, как уже познакомился с ними.

Кресли рассмеялась.

— Ну, ты отлично справился.

За

час до приезда я взглянул на затихшую Кресли. Ее голова склонилась к окну, глаза были закрыты. Я знал, что после бессонной ночи Кресли в какой-то момент все равно вырубиться. Убавив громкость у радио, я продолжил вести машину в тишине. Заметив слева магазин с товарами для праздников, я включил поворотник и свернул на парковку. Бриггс подъехал ко мне, наверное, недоумевая, что я творю. Я взглянул на спящую Кресли и заглушил двигатель.

— Скоро буду, — прошептал я.

Вышел из машины и попросил Бриггса присмотреть за ней. Через пять минут я вернулся из магазина и уложил маленький пакет с покупкой в багажник, чтобы Кресли не заметила.

Когда мы выехали на дорогу, Кресли взглянула на меня.

— Расскажешь, что тебе нужно было в магазине? — спросила она сонным и хриплым голосом.

Твою мать. Не думал, что разбудил ее.

— Нет.

— Скрываешь?

— Возможно.

Она потрясла головой.

— Хорошие отношения построены на доверии.

— И сексе.

Она закатила глаза.

— Так тебе нужно только мое тело? Да?

— Детка, я же телохранитель. Само название говорит.

Ее челюсть отвисла.

— Господи.

— Что? — рассмеялся я.

— Ты был прав. Может быть, чем больше я буду узнавать тебя, тем меньше ты будешь мне нравиться.

— Возьми свои слова обратно, — приказал он.

— Нет.

— Кресли, возьми их обратно или…

— Или что? Грубый Тристан снова покажет свое противное «я»? — спросила она.

— О, еще как.

Она прорычала:

— Хватит. Я снова начинаю ненавидеть тебя.

Я рассмеялся, наслаждаясь тем, что, подкалывая ее, порадуюсь ее улыбке и дерзостям.

Когда мы вернулись в общежитие, я попросил Бриггса дождаться, пока Кресли примет душ, а сам заскочил в ее комнату. Вскоре она вернулась, с мокрыми волосами, завязанными в высокий пучок, а я присел на ее кровать.

— Что ты делаешь? — спросила она, с любопытством разглядывая комнату.

— Жду тебя.

Она улыбнулась и направилась ко мне. Я раздвинул ноги, Кресли встала между моих коленей, обвивая меня руками.

— Я так рада, что день закончился.

— Волновалась?

— Немного. Не хотела их сильно расстраивать, — сказала Кресли.

Мои руки обвили ее талию.

— Думаю, они рады тому, что вырастили сильную дочь, которая справится с любой неудачей.

— Не надо лгать.

— Я не лгу. Большинство богатеньких детей не подготовлены к решению проблем, потому что все делали за них. Спорю, твои рады тому, что ты самостоятельна.

— Я не совсем самостоятельна.

— Ты полетела во Францию, не зная никого, кроме своего телохранителя. И спустя полгода после нападения ты уже здесь. Отдай себе должное.