Только Венеция. Образы Италии XXI
Шрифт:
как об этой смерти пишет Фридрих Шиллер в стихотворении «Идеал и жизнь». Лоскуты – разодранная одежда, дар Деяниры, ставшая саваном героя. Солнце в руке Геркулеса – тот самый очистительный огонь, который помогает ему умереть, чтобы стать бессмертным. Нестерпимые муки, испытываемые Геркулесом прежде чем он «мощно сбросил всё людское», объясняют его дикую, болезненную яростность, что так поражает в этой скульптуре, одной из самых оригинальных трактовок образа Геркулеса в изобразительном искусстве.
Страдание и ярость. Живопись Тинторетто в Скуоле Сан Рокко действует также – в его цикле, в яростной попытке создать вторую Систину, есть что-то угрожающе исступлённое. Определяется это и духом Сан Поло, и пафосом молодой и оппозиционной официозу левого берега Скуолы Гранде ди
Если Альвизе – святой благочестивых старух-аристократок, Лоренцо – интеллектуалов с нечистой совестью, то Рокко – подлинно народный святой. Святой достаточной новый (он родился между 1346 и 1350 годами) и молодой (умер между 1376 и 1379 годами, будучи чуть старше тридцати), Рокко получил огромную популярность в силу того, что был провозглашён защитником от чумы и холеры, двух самых страшных эпидемических болезней, а также защитником вообще всех заражённых. Он родился в дворянской семье, был долгожданным наследником очень пожилых родителей, отправивших его в блиставший в XIV веке университет Монпелье, но тут же и умерших. Родители оставили Рокко большое состояние, но он всё раздаёт и где-то в 1367 году, когда ему было около двадцати, отправляется паломником в Рим. В Италии Рокко оказался, когда «Царица грозная, Чума теперь идет на нас сама и льстится жатвою богатой; и к нам в окошко день и ночь стучит могильною лопатой…», но вопросом «Что делать нам? и чем помочь?» не задавался, а, уже знакомый с повадками Чумы по Монпелье, принялся делать и помогать, не теряя, подобно пушкинскому Священнику, время на обличения тех, кто, как и рассказчики новелл «Декамерона» Боккаччо, «заварив пиры да балы», восславил «царствие Чумы». Действие «Декамерона» примерно совпадает со временем пребывания Рокко в Италии. Молодой человек, в Рим направляясь, по пути задерживался в каждом городе и в каждой деревне, чтобы помочь заражённым, от которых все шарахались и оставляли их на произвол судьбы, тем самым эпидемию лишь усиливая. Многие, брошенные всеми близкими, были им утешены и ободрены в миг смерти, многие, благодаря вовремя оказанной помощи, смерти избежали. Он спасал младенцев, плачущих от голода на трупах своих матерей, и глупых, никому не нужных и отовсюду выгнанных старух, спасал бедных и даже богатых, спасал благочестивых монахов и последних преступников, ибо милосердие не должно быть избирательным; именно это, весьма политкорректное соображение, которым Рокко руководствовался, в будущем обеспечило ему популярность у народа.
Так, помогая заражённым, Рокко дошёл до Рима, поклонился святыням – он стал ещё и покровителем всех пилигримов, – был представлен папе, и отправился обратно в Монпелье. Когда он достиг Пьяченцы, опять разразилась чумная эпидемия, и Рокко на этот раз, выхаживая больных, заразился сам. Не желая никого подвергать риску, он уединился в лесном гроте, где бы умер от голода, если бы не собака, приносившая ему хлеб ежедневно. Собака принадлежала благородному сеньору по имени Готтардо Паластрелли, и хозяин однажды увидел, как его любимый пёсик стащил кусок со стола и куда-то направился. Желая наказать пса за воровство, Готтардо за ним устремился, и таким образом глубоко в лесу обнаружил Рокко в его гроте, сжалился над ним, отвёл в свой замок и выходил. Выздоровев, Рокко продолжил свой путь и оказался – тут исследователи (а Рокко персонаж исторический и достоверный, о его жизни написаны тонны не житий, а самых настоящих монографий) расходятся – то ли в северном Анже, то ли в родном Монпелье, то ли в ломбардской Вогере. Там, где он оказался, не важно где, шла война – а войны шли везде и постоянно, и Рокко приняли за вражеского соглядатая. Он был арестован, а так как имел вид угрожающий, ибо зарос бородой, был измождён и грязен, то никто его благородства не разглядел (при рассказах, утверждающих, что это произошло в Монпелье и Вогере, где у него была родня по матери-ломбардке, упоминается и неузнавание родственниками; в Анже, близком к Бретани, никаких родственников у Рокко не было), его засудили и бросили в темницу.
Во время допросов Рокко обвинениям не противоречил, лишь повторяя одно и то же: «я хуже, чем шпион», и никаким другим именем, кроме раба Божиего, называться не захотел. Власти, понятное дело, страшно раздражились, и, кроме тюремного заключения, он был подвергнут и всяким другим истязаниям, а затем забыт, пока вдруг, на городской площади, около колодца, а также в портале собора (Анже, Монпелье, Вогеры) не стали мистическим образом слышны голоса, утверждавшие, что в темнице томится невинный. Голоса становились всё более и более внятными, горожане смутились, а губернатор обеспокоился, поэтому назначил расследование, Рокко в темнице обнаружившее и оправдавшее, но поздно – он умирал или уже даже умер в возрасте тридцати двух лет, и его, утешавшего столь многих, никто утешить не пришёл, кроме слетевшего к нему ангела. Тинторетто, на стенах Скуолы изобразивший житие святого в серии картин, посвятил моменту, когда ангел слетает с небес посетить умирающего Рокко в тюрьме, огромную (3x6,7 м) композицию.
Где это произошло, не имеет значения, хотя Монпелье, Анжу и Вогера до сих пор спорят за право своих тюрем быть местом несправедливого заключения Рокко, но после смерти Рокко был узнан, реабилитирован, и останки его оказались в родном Монпелье – это точно. Пошли чудеса, много способствовавшие делу здравоохранения города во время следовавших одна за другой эпидемий, вести об этом облетели Европу, и поклонение Рокко приобрело массовый характер. В частности, перед останками Рокко был слышен шёпот ангельского голоса: «Тот, кто будет звать меня против чумы, будет освобождён от этой напасти». Рокко и сейчас популярен в наиболее католических странах земного шара, а именно: в Бразилии, в Испании, на юге Италии, в Хорватии и в Люксембурге. Популярен он стал и в Венеции, в то время страдавшей от эпидемий, в силу своих тесных связей с Ближним Востоком (читай в «Смерти в Венеции» довольно точное описание распространения холеры; с чумой было то же самое), и венецианцы в конце концов выкрали, так как жители Монпелье ни за что не соглашались их продать, останки святого и привезли в свой родной город. Члены Скуолы Сан Рокко, недавно основанной, приложили все усилия, дабы реликвию заполучить, они всей операцией в Монпелье по умыканию трупа и руководили, и упокоили труп в церкви ди Сан Рокко, chiesa di San Rocco, уже до этого воздвигнутой на той же площади, на которой Скуола и стоит, на Кампо Сан Рокко, Campo San Rocco. Святой Рокко стал вторым, после евангелиста Марка, святым Венеции. Праздник святого Рокко, 16 августа, город отмечал очень пышно, Кампо Сан Рокко специально украшался, и дож, во главе процессии всех высокопоставленных лиц Венеции, одетых в торжественные официальные одежды, направлялся в церковь ди Сан Рокко на специальную службу, посвящённую святому. День 16 августа Венеция продолжает отмечать и сейчас, и Кампо Сан Рокко всё ещё украшается, хотя дожа уж нет, а мэр Венеции вроде как на эту службу официально не ходит.
Калле Стретта
История Рокко напоминает сюжет фильма Питера Гринуэя «Дитя Макона», повествующий о чудесном рождении у престарелых родителей прелестного дитяти, в дальнейшем расчленённого церковью на части, проданные как реликвии. Местом действия Гринуэй выбирает юг Франции, место наибольшего почитания святого Рокко, где, как и в Южной Италии со средиземноморской Испанией, культ его отличался крайней экзальтацией. Ещё бы – чума нешуточное дело, и Рокко связывался с «чёрной смертью», что придавало его образу нечто особое, мрачное и роковое, и в русском языке в звучании имени «Рокко» есть некая особая привлекательность, связывающая его со словом «рок», означающим некое высшее предопределение человеческой судьбы, человеку ничего хорошего не сулящее. Впрочем, в остальных языках «Рокко» и «рок» не являются омонимами, но зато омонимируются с рок-н-роллом, с «качайся и катись», и это придаёт образу святого особый динамизм, выделяющий его из всего католического пантеона. Тинторетто, во всяком случае, рок-н-ролльность Рокко очень прочувствовал, и её углубил, так как композиции в Скуоле Сан Рокко – самый настоящий рок-н-ролл чинквеченто.
Мне, да и любому, кто с XX веком знаком, при входе в Скуолу Сан Рокко вспоминается фильм «Рокко и его братья», и тот Рокко, что был сотворён Лукино Висконти из совсем юного Алена Делона, которому затем не удалось сыграть (исключая «Леопарда») ничего, чтобы к Рокко из «Рокко и его братьев» хотя бы издали приближалось. О случайности имени и речи быть не может, у Висконти не было ничего случайного. От Дирка Богарта мы знаем, как он цеплялся к каждому хлястику во время съёмок «Смерти в Венеции», настаивая на том, чтобы хлястик был именно 1913 года, и никаких сомнений в том, что Висконти обдуманно дал своему герою имя Рокко, нет. Святой, каким был юный Рокко из Монпелье, взваливший на себя роль благородного страдальца, готового принять все грехи мира и в ответ на все обвинения твердивший, что он хуже любого шпиона и соглядатая, конечно, наиболее подходящий эпоним для итальянского и современного князя Мышкина, задуманного Висконти и сыгранного Делоном. Итальянец с французом сдобрили достоевщину средиземноморской сексуальностью, и получился прекрасный боксёр, наделённый глубиной «Идиота», чей образ сросся с именем Рокко намертво. Никак не перекликаясь своим звучанием в европейских языках со словом «рок», имя Рокко тем не менее стало роковым, и Делон, когда ещё пробовал что-то играть, это почувствовал; во всяком случае в гангстерском фильме Жака Дерэ «Борсалино» 1970 года, рассказывающим о марсельских разборках, где он сыграл главную роль, он именует себя Рок Сиффреди. Фильм не то чтобы шедевр, но полон портового очарования, коим Марсель был когда-то славен, и Рок Сиффреди – одна из немногих делоновских актёрских удач вне фильмов Висконти. Нам, русским, очарование этого города явлено в замечательной песенке «Марсель», которую я помню с детства и которая рисовала некий заманчивый образ заката Европы. Песенка начиналась: «Стою я раз на стрёме, держуся за карман», а далее повествовала о том, как представителя советской малины пытается совратить агент прогнившего Запада, голосом змея-искусителя выводящий:
Он говорил: «В Марселе Такие кабаки, Такие там бордели, Такие коньяки! Там девочки танцуют голые, А дамы – в соболях, Халдеи носят вина, А воры носят фрак!»Выбор романтического Марселя, а не Парижа или Лондона, для вербовщика гораздо более естественный, совпадает с мифологемой Марселя, слывшего городом опасным и соблазнительным – таким он уже давно не является. В Марселе почитание святого Рокко было не менее сильным, чем в Монпелье, и Рок Сиффреди, романтический гангстер французского film noir, добавил к имени Рокко, и без того связанном с «чёрной смертью», чёрного обаяния.
Как я уже говорил, Рокко – святой народа, и, набрав в интернете «Святой Рокко», вы первым же делом получите: «Вивасан Сан Рокко бальзам 50 мл, старинный целебный бальзам, который быстро и эффективно помогает при различных заболеваниях кожи, зуде, воспалении, аллергии, псориазе, дерматите, язвах, ожогах и пр., препятствует огрубению кожи, восстанавливает ее структуру, защищает от УФ-лучей. В основу бальзама легли целебные травы, которыми по преданию Святой Рокко лечил больных чумой, свирепствовавшей в Средние века в Европе. Сеть аптек «Не Болей» гарантирует качество»… Набрав же «Рокко», вы получите «рокко сиффреди смотреть онлайн», что будет касаться не героя Алена Делона, а знаменитейшей порнозвезды, родившейся в Ортоне, Абруццо, на юге Италии, как и Рокко из «Рокко и его братьев», и в родной Ортоне именовавшегося Рокко Тано – опять же таки косвенное свидетельство народности Рокко, ибо это имя, популярное на юге, в Северной Италии встречается не так уж часто.